Военные летчики России:   А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я
 
 
 

Освободительный поход: Авиация в советско-польской войне 1939 г.

С первых часов Второй мировой войны советское руководство внимательно следило за ходом боевых действий между польской армией и вермахтом. Теперь уже широко известно, что связанное тайными соглашениями с Германией, оно воспользовалось этими событиями для того, чтобы передвинуть границы СССР на запад. Рубежи продвижения советских и немецких войск были согласованы заранее. Ещё с войны 1920 г. Польша считалась одним из наиболее вероятных противников нашей страны на западе. За ней тщательно следили разведывательные службы, в штабах Красной Армии разрабатывали планы военных операций. Лётчикам наметили цели: заводы, аэродромы, железнодорожные узлы, военные городки.

Мощь польской авиации перед войной наша разведка значительно преувеличивала. Общее количество самолётов определяли достаточно точно — 1570-1620 машин (реально по современным данным их имелось 1450), но парк собственно боевых авиачастей (так называемой «1-й линии») оценивался в 1170 самолётов (а фактически было 433 плюс 25 в морской авиации). При этом полагали, что до трети авиапарка составляют современные типы самолётов, к ним относились «Лось», «Вилк», «Мева» и «Сум». Основным истребителем польских ВВС считался PZL Р-24 . По донесениям нашей разведки, он состоял на вооружении уже около четырёх лет.

Осмотр советскими авиаторами поврежденного польского самолета

Осмотр советскими авиаторами поврежденного польского самолета

По прикидкам, на основе агентурных сообщений, радиоперехвата и официальной информации польского и немецкого командования за первые две недели боёв немцам удалось выбить до 800 польских самолётов. Однако должно было остаться ещё немало. Поскольку уже с 15 сентября сообщений о действиях польской авиации практически не поступало, то решили, что всю оставшуюся технику поляки рассредоточили и замаскировали на аэродромах в восточной части Польши, в полосе наступления Красной Армии.

А пока приготовившиеся к броску на запад советские войска ждали приказа о выступлении. Посты на границе внимательно наблюдали за всем происходящим на сопредельной стороне. Война для Советского Союза ещё не началась, а вот первые трофеи уже появились. 13 сентября под Мозырем сели два заблудившихся «Лося». Их довольно оперативно эвакуировали в НИИ ВВС для изучения. На следующий день польский самолёт перелетел границу у Волочиска южнее железной дороги. Его обстреляли сначала пограничники, затем зенитные пулемёты. Небольшой моноплан сел в 1,5 км восточнее села Фридриховка, где располагался штаб погранотряда. Самолёт повреждений не получил, тип сейчас установить трудно. В первых сообщениях[1] упоминается «польский истребитель», затем стали писать о разведчике Люблин Р-13 (R.XIII), а в протоколе допроса пилота машина именуется Р-8 (возможно RWD-8?). Лётчик Ян Лапчинский показал, что в составе группы из трёх тренировочных самолётов, принадлежащих к 1-у авиаполку, получил приказ перелететь с аэродрома Лубка в Тарнополь. По дороге их 1 атаковали немецкие самолёты. Учебные машины бросились врассыпную, Лапчинский потерял ориентировку и сел не на той стороне границы.

А на следующий день, 15 сентября, упустили севший на нашей стороне границы «Карась». Пограничники доложили: «В районе Войтовина-Иванковцы после обстрела погранзаставой совершил посадку нарушивший границу польский одномоторный самолёт с экипажем в 3 человека. Попытка колхозников окружить и захватить самолёт и лётчиков не имела успеха, т.к. лётчики, обнажив оружие и спросив, где Хворосткув, поднялись в воздух и улетели на территорию Польши».

Эвакуация польских самолётов в Румынию выявилась по данным радиоперехвата с 15 сентября, когда началась переброска учебных и гражданских машин. Тем не менее, по оценкам штаба ВВС РККА, к 17 сентября польская авиация ещё обладала достаточной боеспособностью.

Советский истребитель И-15 в полете

Советский истребитель И-15 в полете

Силы советской авиации, сосредоточенные вдоль границы, намного превышали и имевшиеся фактически, и воображаемые возможности польских ВВС. Основной ударной силой бомбардировочной авиации являлись СБ. В Белоруссии они в основном сосредотачивались в полках 16-й, 18-й и 70-й авиабригад. Самой мощной являлась 16-я — три полностью укомплектованных пятиэскадрильных полка, уже хорошо освоивших эту технику. На Украине в боевой готовности находилась 10-я авиабригада, полки которой дислоцировались вокруг Белой Церкви. Ими же укомплектовали дальнеразведывательные эскадрильи, стоявшие в Быхове, Смоленске, Бердичеве. Всего на 1 сентября имелось 637 СБ. В качестве лёгких бомбардировщиков использовались бипланы P-Z. Их насчитывалось 286 штук. Тяжёлые ТБ-3 планировали использовать, в основном, в качестве транспортных машин. Их в округах имелось 157, но техника устарела, оказалась сильно изношена и боеспособна была примерно половина от этого количества самолётов. На Белорусском фронте (в 3-м тбап из 75 машин исправных — только 38). Интересно, что самолёты более поздних выпусков с моторами М-34 по проценту боеготовых даже уступали старым бомбардировщикам с М-17. Две трети их в Киевском округе были прикованы к земле. Дальние бомбардировщики ДБ-3, сосредоточенные в армиях особого назначения, к операции не привлекались.

Истребительную авиацию представляли И-15бис (440 машин), И-16 (851, из них 40 пушечных в эскадрильях двухместных истребителей, таких как 5-я и 8-я на Украине) и ДИ-6, 94-я штурмовая — теми же ДИ-6. Но к силам ВВС фронтов следует добавить авиацию армейских групп, имевших отдельные разведывательные эскадрильи, и эскадрильи, приданные корпусам. В этих частях имелись самолёты Р-10, P-Z, Р-5 и У-2. Р-10 тогда являлся новинкой. Он начал поступать лишь весной 1939 г., и к началу польской кампании ими успели полностью или частично перевооружить две аэ в Белоруссии (30-ю и 43-ю) и четыре на Украине (36-ю, 52-ю, 34-ю и 44-ю). Все они приняли участие в последовавших операциях. При этом старых Р-5 тоже оставалось очень много — 247 машин.

Надо сказать, что приведенные цифры включают всю авиацию двух приграничных округов, т.е. вместе с запасными полками и резервом. На фронте, конечно, задействовали значительно меньше техники.

Гражданская авиация специальных авиагрупп для поддержки войск в этой кампании не развертывала, ограничиваясь впоследствии отдельными рейсами на занятые Красной Армией аэродромы для доставки почты, газет, пассажиров.

17 сентября между четырьмя и пятью часами утра советские войска перешли «бывшую государственную границу». Этот день фактически является единственным, когда в широких масштабах применялись советские бомбардировщики. Бомбили аэродромы, военные городки, железнодорожные станции. 62-я легкобомбардировочная бригада (2-й и 11-й лбап на P-Z) атаковала две цели — железнодорожные станции Борки Вельке и Ходачкув. Действовали как на полигоне — ни одного выстрела с земли не последовало. Штаб бригады докладывал: «Авиация противника на данном участке отсутствует…»

Посланные бомбить аэродромы экипажи сообщали, что самолётов там нет. В Ровно бомбы сбросили на аэродромные сооружения, из Луцка и Млынува вернулись назад ни с чем. Такая же картина наблюдалась практически по всему фронту. Имелись лишь единичные случаи обнаружения польских самолётов на земле. Вечером того же дня по возвращении летнаб Подлесный из 44-й раэ (на Р—10) записал в своем рапорте: «Аэродром в 2 км восточнее Микулинце, 3 самолёта, горела дымовая шашка».

Скоростной бомбардировщик ВВС РККА СБ

Скоростной бомбардировщик ВВС РККА СБ

Основными целями бомбардировок стали железные дороги. Группа СБ подожгла эшелон на подходе к станции Иванковцы. Капитан Левченко (1-я абр, Украинский фронт) так описал события первого дня: «Наши три звена получили задание разрушить железнодорожные перегоны в районе Станиславова[2], где укрепились польские части. Вылетели рано утром 17 сентября. В районе Станиславова попали в сильнейший дождь. Облачность была низкой. Перешли на бреющий полёт. В районе Черткова встретили польский бомбардировщик. По всей вероятности, поблизости находился действующий аэродром. Польский самолёт бросился наутёк. Не изменяя маршрута, мы продолжали полёт. У станции Хриплин левое наше звено отошло на свою цель. Уже минут через пять мы увидели разрывы бомб. Товарищи выполнили свое задание блестяще. Отбомбив свою цель, мы вышли ещё на запасную — станцию Бучач, где обстреляли из пулемётов польский воинский эшелон».

Авиация противника практически бездействовала. Советские истребители, прикрывавшие продвижение войск, возвращались с однообразными докладами: «Огня с земли и воздуха никто не вёл, в бой ни с кем не вступали». В воздухе попадались свои же И-15, И-16, СБ. Официальная сводка Информбюро за 17 сентября говорит о семи сбитых польских истребителях и трёх принуждённых к посадке «тяжёлых бомбардировщиках». Сводка штаба ВВС РККА (с грифом «совершенно секретно») упоминает всего о трёх самолётах (типы не указаны), сбитых в районе Ковеля. Все они сбиты советскими истребителями, лётчики попали в плен. «Безработных» истребителей стали привлекать к разведке, попутно они штурмовали попадающиеся автомашины, поезда, обозы. Так, звено И-16 в 14-20 вылетело на разведку в район Тарнополя. На Жеребки шла колонна пехоты. Истребители снизились до 700 метров и обстреляли её из пулемётов.

Наибольшая нагрузка выпала на долю войсковой авиации, осуществлявшей ближнюю разведку непосредственно на путях продвижения войск. В архивах хранятся кипы бланков, написанных обычно карандашом. Радиостанциями, как правило, не пользовались, сбрасывая донесения с вымпелами или сообщая сведения по телефону уже с базового аэродрома. Вот примеры донесений: «Обнаружено: в районе Тарнополь лагерь в 20 палаток», «На станции Максимовка ж.д. состав до 30 вагонов», «Збараж-Волохувка двигалась автоколонна 10-12 автомашин на юг». При случае разведчики бомбили и обстреливали польские войска: «Городынице восточнее в 1 км 3 самолёта произвели бомбометание 6 бомб». Описываемый в польской литературе случай со сбитием советского Р-5 нашими документами не подтверждается. За 17 сентября удалось обнаружить только упоминание об одном P-Z, совершившем по неизвестным причинам вынужденную посадку в районе Инзука.

Зенитные части польской армии особой активности не проявляли. Зафиксированы обстрелы наших разведчиков зенитной артиллерией над Ковелем, Луцком и Галичем. Повсеместно же в рапортах встречалась фраза «Пробоин нет».

Продвижению Красной армии на восток 17 сентября польская авиация практически не мешала. Наблюдались польские самолёты-разведчики, но ни бомбить, ни обстреливать они не пытались. Единственным исключением можно считать налёт на сосредоточение войск на восточной окраине деревни Фридриховка. Бомбами уничтожили два грузовика с горючим, шесть человек погибли и пятеро получили ранения. Но бомбили «польские самолёты с советскими знаками»! Скорее всего, одна из групп наших бомбардировщиков, потеряв ориентировку, ударила по своим. Уже к вечеру 17 сентября советское командование поняло, что организованного сопротивления польских войск они не встретили. Перед Восточной (Волочинской) армейской группой противника вообще не было, перед Каменецкой — разрозненные группы пограничников, предпочитавшие откатываться без боя. Сильное сопротивление встретили лишь в укрепрайонах.

Поэтому в последующие дни активность советских ВВС резко снизилась, ограничиваясь в основном ближней разведкой и эпизодическими налётами на сосредоточения польских войск.

Польский бомбардировщик "Лось"

Польский бомбардировщик «Лось»

Случаи столкновения с польскими самолётами были лишь единичными. 18 сентября наши бомбардировщики в районе Львова встретились с несколькими «Р-24» (видимо, Р-11) и разошлись без боя. У аэродрома Злочув группу СБ атаковали два истребителя «неизвестного типа», сделавших два захода, но не нанесших «бомберам» никаких повреждений. Под Львовом зафиксировали и встречи с немецкими «Мессершмиттами».

19 сентября в районе Владимира-Волынского «Р-24» в пять вечера безуспешно обстрелял советский самолёт-разведчик. В тот же день, двумя часами раньше, три истребителя атаковали звено СБ, но их отогнали огнем воздушные стрелки. На танковое подразделение капитана Рябоконя, подходившее к Дубно, совершили налёт три польских разведчика. Они сбросили мелкие бомбы и обстреляли колонну. Танки остановились. Наводчик одной из машин, красноармеец Олихвер, извлек из танка ручной пулемёт, установил его на башне и открыл огонь. Ему действительно удалось сбить один из самолётов. Два других улетели. А вот о сбитом в тот же день советскими зенитчиками под Чертковом PWS-26 никаких сведений не найдено.

Проводившаяся по приказу польского командования эвакуация авиатехники в Румынию не осталась незамеченной. Более того, её значение сильно преувеличивали, ибо надо было «связать концы» между данными разведкой оценками численности авиации противника и реальным наличием её на фронте. Предполагалось, что к 20 сентября в Румынии, Литве, Латвии и Эстонии находились уже более 500 польских самолётов.

После 20-го в небе находились только советские самолёты. Война приобретала сугубо односторонний характер. Штабы Красной армии поняли, что им противостоят лишь разрозненные воинские части, в большинстве своем уже потрёпанные немцами и отведённые в тыл на доукомплектование. Они были плохо вооружены и полностью лишены прикрытия с воздуха. Многие из них организованно сдавались в плен с имеющейся техникой. Лишь наиболее стойкие пытались прорваться к румынской или венгерской границам, да и то, стараясь уклониться от боев с советскими войсками.

Бомбардировщики и штурмовики ВВС РККА наносили удары по отдельным очагам сопротивления и скоплениям польских войск. Так, 22 сентября советские самолёты около трёх часов бомбили и обстреливали несколько колонн общей численностью около двух полков пехоты на дорогах в районе Колки-Городок-Лешневка-Лисово. Польские солдаты отбивались малокалиберными зенитными пушками и пулемётами. Преследуемые авиацией части «с большими потерями» рассеялись в окружающих лесах. Утром 24 сентября в 10-15 км к юго-востоку от Камня-Каширского обнаружили до дивизии пехоты и полки конницы с обозами. Впервые после 17 сентября против этой цели подняли значительные силы авиации. Бомбили с горизонтального полёта и пологого пикирования. Пехоту, обозы и автомашины обстреливали из пулемётов. Ответным огнём подбили самолёт комиссара полка, пытавшегося подавить зенитный пулемёт. Сам комиссар был ранен, машину на аэродром привел штурман Шепелев.

В тот же вечер штурмовики атаковали у станции Крымно колонну пехоты с артиллерией.

Изредка советские самолёты сталкивались с противодействием зенитчиков, но существенного ущерба те не наносили. 19 сентября в 5 км западнее Калуш разведчики наткнулись на обстрелявший их польский бронепоезд. Вечером следующего дня звено самолётов попало под пулемётный огонь над окраиной Гродно, две машины получили пробоины. 21 сентября зенитная артиллерия обстреляла разведчик западнее Гродно. 22-го звено связи командования Украинского фронта напоролось на позицию зенитчиков в роще в 2 км южнее Львова. Ведущий самолёт получил большую пробоину в правой плоскости. Но такие случаи встречались всё реже.

К концу сентября действия советской авиации в основном свелись к разведке расположения ещё сохранивших боеспособность частей польской армии, а попутно их обстрелу и бомбометанию. О польских ВВС уже и не вспоминали. С 25 сентября комкор Голиков, командовавший Восточной (Волочинской) армейской группой, своим приказом вообще запретил стрелять по воздушным целям. В приказе буквально сказано: «Разъяснить всему командному, начальствующему и рядовому составу, что польская авиация ликвидирована полностью и опасности для войск не представляет. Открывать огонь по германским самолётам воспрещается».

Советская авиация продолжала операции до конца первой недели октября. Так, 29 сентября наши самолёты-разведчики пулемётным огнём разогнали на дороге Лынев-Вышницы колонну кавалерии. 2 октября авиация обстреляла пехоту на подводах и конницу на дороге Вольска-Сосновцы, в 30 км западнее Влодавы. Но уже после 7 октября разведчики вообще перестали фиксировать польские части перед фронтом. Остались только окруженцы в тылу и сводные группы из солдат, офицеров, полицейских и иногда гражданских лиц, которые в советских документах именовались «бандами».

Настало время подбивать итоги и считать трофеи. Сводных документов по потерям ВВС РККА за эту кампанию обнаружить не удалось, но боевых потерь, похоже, вообще не было. Фиксируются мелкие повреждения от зенитного огня, поломки, вынужденные посадки из-за отказов материальной части, аварии. Например, в отчёте 36-й ораэ, летавшей на Р—10, P-Z, У-2, указаны две вынужденные посадки и одна поломка, а также авария (при тренировочном полёте на аэродроме в Виннице). 44-я ораэ (Р-10, Р-5, УТИ-4 и У-2) вообще за всю кампанию не получила ни одной пробоины на 14 самолётов.

Зато польских самолётов захватили много. Трофеи появились уже на первый день войны. Вот одно из донесений: «17 сентября с/г на аэродром Фланговицы прилетело 16 войсковых самолётов РВД, которые разоружены». Вечером 18 сентября танкисты взяли Вильно. Ими были захвачены бронепоезд и пять самолётов. В советских газетах опубликовали фото разбитого PWS-26 и охраняющего его красноармейца с примкнутым штыком. К 20 сентября выявили до 70 трофейных самолётов, из них около 50 исправных или почти исправных. В газетах появилась цифра 120.

В одном только районе Тарнополь-Чертков обнаружили примерно 40 машин, в основном, RWD-8 и Р-11. На аэродроме Порубанек захватили две «Цапли», три PWS-26, четыре RWD-8 и два учебных самолёта, тип которых установить не удалось.

Интереснейшая история связана с занятием аэродрома в Лиде. На разведку в сторону города выслали бронемашину лейтенанта Соболева. Обнаружив площадку со стоящими там самолётами, он оставил броневик за холмом и занял позицию для наблюдения. Выбрав момент, когда механики ушли, он подполз к самолётам и слил бензин. Когда механизированная колонна Красной армии подошла к аэродрому, польские лётчики не смогли взлететь и сдались. Известно, что одна из захваченных машин — «Цапля», типы остальных установить не удалось.

Самолёты обнаруживали на аэродромах и просто на местах вынужденных посадок. Машины в основном находили пехотинцы и кавалеристы, не искушенные в тонкостях опознавания типов. Описания варьируются от очень подробных, таких как «самолёт-разведчик ПЗЛ с одним мотором «Пегас», трёхместный металлический» (однозначно — «Карась») или «ПЗЛ двухмоторный трёхместный с двумя рулями направления» («Лось»), до совсем кратких — «самолёт разбитый, 1 штука». Так, 20 октября 29-й дорожно-эксплуатационный полк (дэп) доложил, что найден «аэроплан — 1, польский, разобранный». 3-я рота 1-го батальона 33-го дэп отчиталась о том, что собрала в окрестностях сотню винтовок и карабинов 12 систем, около 40.000 различных патронов, 82 конских подковы, девять седел, шесть авиабомб и «самолёт негодный».

Значительная часть захваченных самолётов представляла собой попросту металлолом. Так, 8-й стрелковый корпус обнаружил на площадке у деревни Старые Броды 20 машин — 14 «Карасей», четыре «Лося» и две неустановленного типа. Из них 16 описаны с ремарками «ремонт невозможен», «самолёт сгорел», «сгорел полностью», «тип установить невозможно», «фюзеляж разрушен, плоскости отбиты». Похоже, что всю эту технику разбили ещё в период боевых действий против немцев. Но немало самолётов еще годились для восстановления и использования.

Их свозили на сборные пункты. Например, Волочиская армейская группа, переименованная затем в 6-ю армию, собирала трофейную технику во Львове. Железнодорожные пути были забиты вагонами с самыми разнообразными грузами. В списке трофейного имущества, выявленного при проверке львовского железнодорожного узла в ноябре 1939 г., среди «танкеток разбитых», «седел рваных», остовов автомобилей значатся семь вагонов с целыми самолётами и еще отдельные части от других. Собирали также авиабомбы, авиационные пулемёты, аэродромное имущество. Всего этого оказалось так много, что вывозить не успевали. Техника стояла под открытым небом без охраны и без присмотра. Иногда её просто забывали. Так, уже в марте 1940 г. уполномоченный НКВД на станции Гусятин упорно пытался найти организацию, которая заберёт авиамотор, уже полгода стоявший на платформе вместе с зенитной пушкой.

Параллельно со сбором трофеев проводилось планомерное изучение польских аэродромов и военных городков авиачастей. Из результатов кампании пытались извлечь определённые уроки, выясняя истинное состояние авиации бывшего противника. С этой же целью опрашивали пленных, причём не только поляков, но и немцев, взятых в плен польскими войсками и освобождённых Красной армией. И тут выяснилось много интересного. Что PZL Р-24 на вооружении не было вовсе, так же как и «Вилка» и «Сума», что «Мева» так и не добралась до строевых частей, что «Лосей» на фронте оказалось куда меньше, чем ожидалось. Зато неожиданным сюрпризом стал захват «Цапель», которые наша разведка вообще проморгала. Аэродромов у польских ВВС оказалось примерно втрое меньше, чем значилось по советским картам. Потом выяснилось, что бдительная разведка записывала в запасные аэродромы все площадки, где хотя бы раз сел небольшой самолёт.

Внимательно осматривались аэродромные сооружения, бензохранилища, склады боеприпасов, мастерские. С особым тщанием искали технические описания, наставления по тактике применения авиации, различные инструкции. В документах политотделов, которые этим занимались, ехидно отмечено обилие в офицерских квартирах пустых бутылок и порнографии, и практически полное отсутствие военно-теоретических и технических книг.

Но кое-что всё-таки нашли. В Москву вывезли полный комплект документации по эскизному проекту истребителя PWS-46. У нас его раскритиковали. Советские специалисты сочли, что расчётной скорости 560 км/ч на этой машине достичь невозможно, а остальные данные не соответствовали современным требованиям. Положительно оценили лёгкую конструкцию крыла, винт изменяемого шага, ёмкие бензобаки.

Захваченный польский самолет RWD-8

RWD-8 — учебный самолёт ВВС Польши

Окончательный учёт трофейной авиатехники закончили только к маю 1940 г. Только в Киевском военном округе насчитали 253 польских самолёта, из них 155 исправных. Это без тех машин, что уже успели перегнать за пределы округа (правда, таких было немного). Больше всего нашли учебных RWD-8 и PWS-26. Немало обнаружили PZL-23, разведчиков Люблин R.XII1 и истребителей Р-7, а также старых Потэ 25. Среди трофеев оказались четыре «Зубра» (все исправные), три PWS-21, шесть «Лосей» (и плюс два уже находившихся в НИИ ВВС), три Фоккера F.VII. Попадались и редкие машины — санитарный R.XVIbis, RWD-17, RWD-21, RWD-10. Некоторые самолёты даже затруднительно опознать по имеющимся записям: упоминаются PZL-10 — «учебный», СП, АС-Зет. А два аппарата вообще не смогли никак идентифицировать — они стоят в конце списка под строкой «неизвестного типа». Интересно, что Потэ 25 идут по двум графам — видимо, с разными моторами. А вот ни одного исправного Р-11 не обнаружили.

Из всех самолетов, захваченных в Польше, лишь два типа удостоились испытаний в НИИ ВВС. «Лосей» испытывали осенью 1939 г. Одну из двух машин практически сразу разбили: 4 октября на рулении «Лось», пилотируемый майором В.В. Лисицыным, столкнулся с И-15 военинженера 3-го ранга Б.П. Кощавцева. На PZL-37 поломали правую плоскость и винт правого мотора. Второй «Лось» прошёл полную программу испытаний.

В том же 1939 г. в НИИ ВВС опробовали другой польский самолёт, учебный RWD-8. Собственно говоря, в НИИ по документам получили две таких машины. Возможно, что из двух собрали одну, поскольку на фюзеляже есть обозначение SP-APE, (соответствующее одному из RWD-8 pws), а под крылом чётко видны две последние буквы «ZP» (возможно SP-AZP, тоже RWD-8 pws, см. фото). В отчёте указано, что RWD-8 прост по технике пилотирования, удобен в эксплуатации. Отметили хорошую амортизацию шасси. Но в зимние холода двигатель «Юниор» отказался запускаться. Лыж у RWD-8 не имелось, а советские нельзя было приспособить, поскольку полуоси ориентировались не горизонтально. В итоге решили, что все исправные самолёты этого типа следует передать в лётные школы в южной полосе СССР.

В НИИ ВВС предписывали передать для изучения еще одну машину — PWS-18. Однако никаких следов её испытаний обнаружить не удалось, возможно, они не проводились. В списке самолётов, находившихся в НИИ в марте 1940 г., значится ПЗЛ6-8-1 (неисправный, заводской). Что это?

Специальная правительственная комиссия приняла решение о распределении трофейной техники. Единственным самолётом, который собрались эксплуатировать в строевых частях ВВС РККА, оказался … «Карась»! Все имеющиеся PZL-37 и PWS-18 предписывалось передать в НИИ ВВС. Управление военно-учебных заведений ВУС получило машины типов RWD-8, Люблин R.XTII, PWS-26, Потэ 25 и Р-7. В гражданскую авиацию отправлялись «Фоккеры», PWS-21, RWD-10, RWD-17, RWD-21, два «Потэ» и таинственные «СП». Туда же решили отдать «Зубры» и два самолёта Локхид «Электра», принадлежавшие ранее авиакомпании LOT. Все остальные «как негодные и не представляющие ценности» решили пустить на лом. В качестве лома цветных металлов собирались использовать и большинство трофейных авиамоторов.

Среди попавших в руки Красной Армии самолётов оказались и немецкие. Штаб 6-го стрелкового корпуса сообщал: «В 2 кмтр. от д. Шкло обнаружен 3-х моторный немецкий бомбардировщик, упавший в болото, извлечь который целиком невозможно…» Ещё два Ju52/3m, тоже неисправных, нашли на аэродроме во Львове. По меньшей мере, ещё две машины выявили в других местах.

Поскольку все они оказались неисправными, немцы просили разрешить отправить на места посадок персонал люфтваффе для ремонта или, если повреждения окажутся слишком тяжёлыми, пропустить технику для эвакуации самолётов на автомашинах. Наши ответили категорическим отказом. Самолёты разобрали (о попутном их изучении документы умалчивают) и частично по железной дороге, частично по шоссе, доставили к мосту у Радымно, где торжественно сдали германским представителям.

В числе трофеев оказалось много польских авиабомб. Их собирали на аэродромах, находили в брошенных складах и просто на дорогах. Так, в полосе 6-й армии (бывшей Волочиской армейской группы) к 7 октября насчитали более 700 бомб разных калибров. Большую часть этих бомб захватила 96-я стрелковая дивизия в районе Львова. Боеприпасы, хранившиеся на бывших польских аэродромах, где разместились части ВВС РККА, приказали выбросить из складов, заменив их доставленными из СССР штатными советскими. Красноармейцы собрали и несколько сот польских авиационных пулемётов. Их размещали на различных складах, например, в Белокаменке. Скорее всего, они потом достались немцам.

После присоединения к Советскому Союзу республик Прибалтики, там выявили ещё некоторое количество самолётов, которые польские летчики успели перегнать из страны в сентябре 1939 г. В августе 1940 г. генерал-майор Р. Томберг, начальник воздушной обороны Эстонской ССР, доносил в Москву: «В Яголе найдены интернированный польский «Локхид» и санитарный РВД». Это были L-14H (SP-BPN) авиакомпании LOT и RWD-13S. Несколько RWD-13 и много RWD-8 обнаружили в Литве. Точное количество их установить не удалось, поскольку все они вошли в графу «учебные разные».

Какова стала дальнейшая судьба трофейной техники? Об этом известно очень немного. Некоторое количество PWS-26 и RWD-8 осталось в войсках и использовалось ВВС РККА в начале Великой Отечественной войны в качестве связных. Единственный Локхид L-14H передали Прибалтийскому управлению ГВФ. Его хотели выпустить на линию Рига-Великие Луки-Москва. Но при перегоне в Ригу L-14H разбили.

Из двух найденных в Польше «Электр» одна уже в декабре 1939 г. попала в эскадрилью особого назначения ГВФ, базировавшуюся на Центральном аэродроме в Москве. Вторая машина долго находилась в неисправном состоянии, но во второй половине 1940 г. тоже присоединилась к ней. Один самолёт разбился осенью 1941 г., другой в декабре ещё летал. Когда его списали — неизвестно.

Таковы краткие итоги освободительного похода на запад: итогом польской кампании стало возвращение в состав СССР территорий Западно Белоруссии и Украины.

По материалам: В. Котельников. Авиация в советско-польском конфликте// Легенды и мифы отечественной авиации. Сборник статей. Редактор-составитель А.А. Дёмин. Выпуск 4. — М., 2012.

ПРИМЕЧАНИЯ
  1. В работе использованы документы из отечественных архивов. []
  2. ныне Ивано-Франковск []

Ключевые слова: ,
Если у Вас имеется дополнительная информация или фото к этому материалу, пожалуйста, сообщите нам с помощью с помощью обратной связи.

Один комментарий на «“Освободительный поход: Авиация в советско-польской войне 1939 г.”»

  1. Кот Бегемот:

    Это разумеется был не освободительный поход, а самая оголтелая агрессия — гордиться нечем

Оставьте свой отзыв

(не публикуется)

CAPTCHA image