До предела скуп язык наградного листа: «…Обнаружив группу вражеских бомбардировщиков типа Ju-88 и Do-215 в количестве 42 самолётов… тт. Памятных и Сурначевская вступили в бой. Сбито 4 вражеских самолёта».
В такое с трудом верили даже прославленные асы: две юные лётчицы 586-го полка, встретив в воздухе более 40 бомбардировщиков, вступили с ними в бой и, сбив 4, обратили в бегство остальных, заставив побросать бомбы где попало.
…Весна 1943 года. День и ночь 586-й женский истребительный авиаполк ведёт патрулирование над крупнейшим железнодорожным узлом Касторная и мостом через Дон в районе Воронежа и Лиски. Происходит перегруппировка наших войск перед великим Курским сражением. Противник бросает крупные воздушные соединения на бомбардировку охраняемых объектов.
Ранним утром 19 марта весь полк, за исключением дежурных истребителей Тамары Памятных и Раисы Сурначевской, вылетает на отражение массированного налёта на Лиски. Завязывается ожесточённый воздушный бой. Вражеские бомбардировщики, не выдержав дружного натиска истребителей, беспорядочно сбрасывают бомбы в поле и поспешно, группами и в одиночку, уходят. На земле догорают два сбитых «Юнкерса». Полк без потерь возвращается домой. К зарулившим на стоянки самолётам мчатся бензозаправщики. На подножках стоят мотористы и торопят шофёров: «Скорей! Скорей!..»
Командир полка майор А. В. Гриднёв, выскочив из кабины самолёта, спешит на КП выяснить обстановку — дежурных истребителей нет на месте, они в воздухе.
Оперативный дежурный Инна Калиновская докладывает, что на Касторную идёт большая группа бомбардировщиков. Дежурная пара — Памятных и Сурначевская, поднялись в воздух. Связь с ними поддерживается непрерывно, слышимость хорошая.
Начальник штаба капитан Макунина и оператор наведения старший лейтенант Словохотова передают лётчицам координаты противника. На экране радиолокатора наши истребители сливаются с противником…
Памятных сообщает по радио: «Вижу самолёты противника!». А Сурначевская тут-же добавляет: «Их целая куча!»
Что делать? На станции Касторной большое скопление эшелонов с войсками, боеприпасами, техникой… Командир полка приказывает атаковать неприятеля!
В ответ доносится какой — то шум, затем связь обрывается. Гриднёв бежит на старт. Наконец механики один за другим докладывают о готовности самолётов к вылету.
Четвёрка «Яков» поднимается в воздух и идёт в направлении Касторной. Вот и станция! Много эшелонов — некоторые уходят, другие рассредоточены. Километрах в 20 виднеется дымок и множество свежих воронок на земле. Самолётов в воздухе не видно. Где же Памятных и Сурначевская? При снижении обнаруживают обломки самолёта: ясно виднеется красная звезда на белой плоскости…
С тяжёлым чувством возвращаются на аэродром лётчики. Неужели их боевые товарищи погибли? Где же второй самолёт?
Всю ночь дежурные Калиновская и Ендакова надрываются у телефонов, но на этот раз даже посты ВНОС молчат. В тревоге за товарищей ни один человек в полку не спит.
На рассвете раздался звонок из штаба дивизии: «Лётчицы живы, находятся в Касторной. Высылайте за ними самолёт».
Пришла телеграмма от командования фронтом, в которой выражалось восхищение бесстрашием, дерзостью и высоким боевым мастерством двух лётчиц, отразивших налёт 42 вражеских бомбардировщиков, 4 из которых были сбиты.
Радостно встречали девушки отважных подруг, обнимали, поздравляли с победой, распрашивали о подробностях этого необычного воздушного боя.
— Всё было как обычно, — рассказала Тамара Памятных. — Ракета — сигнал боевой тревоги, взлёт. Идём в указанный с КП квадрат. Высота 4000 метров. Впереди на юго — западе вижу чёрные точки. В голове мелькнуло: «Птицы». Но нет, идут слишком ровно, и высота большая. Помахав Рае крылом: «Следуй за мной», — иду на сближение. Солнце сзади — можем подойти скрытно. Ясно видим ниже себя метров на 600 большую группу немецких бомбардировщиков, идущих в чётком строю, чуть поодаль — другую группу. Десятки тяжёлых машин, несущих тонны смертоносного груза, ощетинились во все стороны пулемётами. Ещё несколько минут, и бомбы обрушатся на станцию. Мгновенно созревает план: использовать внезапность и преимущество в высоте, разбить первую группу, не дать ей отбомбиться прицельно.
Сваливаем машины в крутое пикирование и открываем огонь по машинам, идущим в центре группы. Из атаки выходим боевым разворотом, внизу под нами падают два горящих самолёта. С земли поднимаюся чёрные столбы взрывов, строй бомбардировщиков рассыпается.
Следующая группа уже знает — в воздухе истребители, и подходит сомкнутым строем. Снова атакуем, уже сзади, сбоку. Противник ведёт по нас сосредоточенный огонь. Сближаемся до предела. Вижу в последнем самолёте стрелка, даже различаю его лицо. Жму на гашетку — пламя заклубилось на правой плоскости «Юнкерса». Вдруг мой самолёт, вздрогнув, резко переворачивается и, бешено вращаясь, стремительно несётся к земле. Пытаюсь открыть кабину, расстегнуть ремни, но огромная сила вдавливает меня в сидение, не могу поднять руки, а земля приближается с каждой секундой.
Под напором воздушного потока с треском срывается с кабины колпак. С трудом расстёгиваю ремни, и меня с силой выбрасывет из кабины. Рука инстинктивно выдёргивает кольцо. Рывок от раскрывшегося парашюта — и в следующее мгновение ноги встречают землю. Неподалёку горит мой самолёт. Ощупываю шею, лицо — только чуть поцарапало. Вытирая кровь, смотрю в небо. Самолёты противника уходят на запад, их атакует Рая. Значит, станцию мы отстояли…
— Когда я увидела горящий и падающий Тамарин самолёт, — вспоминает Раиса Сурначевская, — то от отчаяния забыв осмотрительность и все правила ведения боя, в упор всадила огневой залп в ближайший «Юнкерс», который сразу окутался чёрным дымом и круто пошёл вниз. И тут же почувствовала толчок, горячий пар заполнил кабину. Невольно отвалила в сторону и, планиру, стала выбирать подходящую площадку для посадки.
Температура масла поднялась до красной черты, пришлось выключать мотор и садиться в поле без щитков на фюзеляж. Приземлилась на бугре. Вокруг никого. Потом вижу: бегут люди — кто с вилами, кто с палками, кто с ружьём. Увидев на крыльях звезду, пошли медленней, с удивлением рассматривая самолёт и меня.
Привезли нас на машине в Касторное. На аэродроме встречает секретарь Курского обкома партии словами: «Видели мы с земли бой. Ну и молодцы вы, ребята!»
А мы отвечаем смущённо: «Мы не ребята».
— А кто же вы? — удивился секретарь.
Тут мы шлемы сняли, волосы рассыпались… Они все даже рты раскрыли: «Да ведь это девчонки!..»
***
…Много лет прошло с тех памятных дней. Однополчане собрались в Краснознамённом зале Центрального Дома Советской Армии и вспоминали о военных днях…
Странное дело! Будто рядом с ними не Раиса Нефедовна, мать троих детей, партийный работник, а прежняя заводила полка Рая Сурначевская, всегда весёлая, остроумная, живая. «Рая, ты своим ребятам показываешь акробатический этюд «Чайничек»? Дружный хохот однополчан, собравшихся со всех концов страны на годовщину полка, не смущает Раису: «А что ж? Могу и сейчас продемонстрировать, только вот ревматизм…»
Райка, ну когда ты повзрослеешь? — сквозь смех говорит Тамара Памятных, диспетчер аэропорта Гражданского Воздушного Флота. Она до сих пор не может порвать с авиацией: непередаваемые запахи в кабине самолёта, гул моторов, сотрясающий воздух над аэродромом, голоса лётчиков, доносящиеся из эфира, по — прежнему, как и в дни боевой юности, заставляют тревожно биться её сердце…
Оставьте свой отзыв