За три с лишним столетия на территорию основанных Петром I Санкт—Петербурга и крепости—форпоста Кронштадт на острове Котлин ни разу не ступала нога захватчика. Однако штурмовать Кронштадт и освобождать его от «врага внутреннего» однажды всё—таки пришлось. Это случилось в марте 1921 г., когда в крепости вспыхнуло восстание, вошедшее в советскую историческую литературу под названием «Кронштадтского мятежа». В штурме Кронштадта, вместе с артиллерией и пехотой, которую «бросала молодость на Кронштадтский лёд», активное участие принимали также аэросани и авиация. Трое аэросаней «БЕКА» конструкции Н.Р. Бриллинга и А.С. Кузина, созданных в ЦАГИ Комиссией по постройке аэросаней (КОМПАС), подвозили боеприпасы наступавшим войскам. Двое из них попали в полыньи и погибли, зато третьи вошли в Кронштадт и даже были награждены орденом Красного Знамени. Действия авиации в конфликте, продолжавшемся менее двух недель, носили весьма ограниченный характер. Тем не менее история тех боевых вылетов представляет сейчас значительный интерес, так как это был один из первых после окончания гражданской войны вооруженных конфликтов с участием авиации. В нем, как в зеркале, отразилось состояние молодого Красного Воздушного флота.
Самолёты, участвовавшие в подавлении Кронштадского мятежа на льду Финского залива, март 1921 г.
Восстание в Кронштадте началось с телеграммы, полученной 28 февраля в адрес Минной дивизии: «Общее собрание линкоров «Петропавловск» и «Севастополь» просит все морские части, находящиеся в Петрограде… выделить своих представителей беспартийных в Кронштадт на линкор «Петропавловск» на собрание моряков Кронбазы не позже к двум часам дня 1 марта с.г.». Моряков на митинг, конечно, не пустили, вместо них поехали председатель ВЦИК М.И. Калинин, член РВС Э.Г. Батис и начальник политотдела Балтфлота Н.Н. Кузьмин. Попытка разъяснить положение в стране и повести за собой многотысячную толпу на Якорной площади не удалась. В итоге на митинге приняли резолюцию с требованием упразднения комиссаров, организации свободной торговли и перевыборов Советов под лозунгом «Советы без коммунистов». Временный революционный комитет Кронштадта 2 марта арестовал Кузьмина, Батиса и многих коммунистов Кронштадта.
Той же ночью, докладывая флотскому командованию сложившуюся оперативную обстановку, врид начальника штаба Морских сил Балтийского моря Л.М. Галлер сообщил, что еще месяц—полтора лёд будет крепок, и навигация невозможна, так как все ледоколы стояли в Петрограде, там же два линкора — «Полтава» и «Гангут», все эсминцы и подводные лодки. В Кронштадте оставались линкоры «Петропавловск», «Севастополь» и «Андрей Первозванный». Их 305-мм артиллерия вместе со 140 орудиями фортов и 10 зенитными батареями представляла главную опасность. Третий линкор с осени сдали на хранение в порт, и его артиллерия не могла использоваться. К середине февраля в Кронштадте на кораблях и в береговых частях числилось 1455 командиров и 25432 рядовых. По плану Галлера ключевую роль в блокаде Кронштадта играли форты Краснофлотский и Передовой, блокировавшие выход кораблей из гавани, и подход с моря тех, кто захотел бы прийти на помощь мятежникам. Войскам требовалось штурмовать крепость с северного и южного берегов Невской губы по льду. Сам Кронштадт должны были обстреливать 305-мм батареи форта Краснофлотский, его же 254-мм батареи — форт Риф на о. Котлин и другие основные форты. Боезапас 305-мм снарядов на Краснофлотском следовало пополнить за счёт погребов «Гангута» и «Полтавы». Главный калибр этих линкоров использовать нецелесообразно, так как в угле обстрела находились только кормовые башни, к тому же несколько лет орудия бездействовали и требовали проверки, артиллеристов на линкорах не хватало. Таким образом, реальными силами флота для подавления мятежа являлись только артиллерия форта Краснофлотский и авиация.
К началу марта в Петрограде все находившиеся там авиационные и воздухоплавательные части объединялись в две группы. Первая подчинялась Начальнику воздушного флота Петроградского военного округа и состояла из четырёх авиаотрядов, расположенных в Петергофе, Шувалове, ст. Раздельная и на форте Краснофлотский. В её составе числилось 10 разведчиков (из них исправных только 4), один исправный истребитель, 5(4) аэростатов, к которым имелись 3 лебёдки.
Вторая группа авиачастей подчинялась Начальнику воздушного флота Балтийского моря. Она состояла из двух «воздуходивизионов», базировавшихся в Ораниенбауме и на Гутуевском острове, каждый из двух гидроотрядов, и истребительного дивизиона в составе двух «истроотрядов», расположенных в Петербурге. В её составе числилось 15 (6) разведчиков и 12 (4) истребителей. Надо сказать, что в течение всего конфликта соотношение исправных и несправных самолётов оставалось примерно постоянным на уровне около 50%, тогда это считалось нормой. Одни самолёты выходили из ремонта, а другие — из строя в результате аварий и поломок. За время конфликта ни один самолёт в результате зенитного обстрела не был сбит или серьёзно повреждён.
Не обошлось и без «печальных курьёзов». Один из воздуходивизионов, «не разобрав смысла предложенной ему Кронштадской резолюции, принял её, чем выразил свои симпатии Кронштадту… и проявил себя противником…» Хотя Красным частям он не успел нанести никакого вреда, лишь вооружившийся комсостав с частью команды сменил посты на сочувствующих Кронштадту, реакция властей оказалась истинно в духе «пролетарской диктатуры»: 2 марта дивизион оцепили Красные части, поддержанные броневиком, всех арестовали. Имущество и самолёты сохранил в целости.
Какова дальнейшая судьба этих аэронавтов? Скорее всего, они разделили участь 15-18 тыс. моряков Кронштадта, прошедших «фильтрацию» в ВЧК. По рассказам политзаключенных, всех, получивших при расчете в строю нечётный номер, расстреляли, а «чётных» отправили в так называемый ИТЛ — исправительно-трудовой лагерь в Холмогорах.
Авиации явно не хватало, поэтому 5 марта в Петроград прибыла эскадрилья Западного фронта в составе трех авиаотрядов, в них числилось 4 разведчика и 14 истребителей (все исправные). В тот же день приказом РВС Республики за № 38 все авиационные силы оперативно подчинили Начальнику Действующего воздушного флота Республики, в свою очередь, он подчинялся руководившему всей операцией М.Н. Тухачевскому, назначенному командующим 7-й армией, специально сформированной для подавления восстания. Одновременно появился приказ сосредоточить все сухопутные самолёты на Комендантском аэродроме, а гидросамолеты — на Гутуевском острове.
В результате выяснилось, что истребители составляли около 50% всех самолётов. Это получилось совершенно случайно, так как в спешке подтягивались те части, которые находились ближе и скорее могли быть переброшены. Тем не менее, не исключалась возможность появления у противника самолётов из Финляндии. Считалось, что имевшихся разведчиков недостаточно, поэтому у командования затребовали ещё один разведывательный авиаотряд и Боевое звено Особого Назначения, вооружённое разведчиками. Эти части прибыли в Петроград 15 марта и в конфликте не участвовали. Кроме того, в резерве в ближнем тылу находились еще 9 оболочек аэростатов и 4 лебёдки, их при необходимости можно было срочно доставить.
Истребитель СПАД
Парк сухопутных самолётов составляли разведчики «Фарман-ХХХ» и «Сопвич», истребители «Ньюпор-XVII, -XXIII, -XXIV», «Спад» и «Сопвич-Кэмел». Диапазон скоростей у них составлял 110-180 км/час, и ни о каком групповом их использовании не шло и речи.
Среди гидросамолётов имелись разведчики М-9, М-15, М-20, трофейные «Шорт» и «Фэйри» с диапазоном скоростей 90-140 км/час. Практически вся материальная часть была сильно изношена, особенно моторы, что сказывалось на поднимаемой бомбовой нагрузке. К тому же не на всех самолётах имелись бомбодержатели, а имевшиеся на трофейных машинах английские бомбодержатели не подходили под русские бомбы. В результате в большинстве случаев бомбы загружались в самолёт прямо на пол кабины и потом сбрасывались наблюдателями вручную. На точность попаданий также решающее значение имело полное отсутствие на самолётах бомбовых прицелов.
К началу операции в Петроградских арсеналах находилось всего около 155 пудов (около 2,5 т) авиабомб — явно недостаточно, поэтому из Коломенского и Тверского авиапарков утром 6 марта доставили 500 бомб калибром 10 фунтов (примерно 4 кг) — 240 шт., 20 ф. — 60 шт. и 25 ф. — 200 шт. За 7 дней боевых вылетов на противника сбросили 297 бомб общим весом 6570 ф. (менее 3 т), среди которых применялись главным образом бомбы калибра 25 ф. — 122 шт. и 10 ф. — 95 шт. Самых крупных бомб в 40 ф. (16 кг) на Кронштадт сбросили всего 51 шт. Кроме того, в авиационных частях в наличии имелись 94 пулемёта и 107 тыс. патронов.
Согласно полученному приказу, действия авиации должны были начаться 5 марта в 17 час 30 мин вылетом в Кронштадт для разбрасывания листовок с приказом Председателя РВСР Л.Б. Троцкого. Из-за густого тумана и снега приказ выполнили только в 11 час 40 мин 6 марта, когда с Комендантского аэродрома, несмотря на очень сильный ветер, взлетел разведчик «Сопвич». Долетев до западной оконечности о. Котлин на высоте 500-1000 м, он сбросил на Кронштадт 20 тыс. листовок. Огня по самолёту не открывали. Сухопутное и морское командование, в первую очередь, интересовали линкоры и связь осаждённого острова с внешним миром. В разведдонесении лётчик доложил, что «на всём острове больших скоплений людей и передвижений не замечено. По дороге от Кронштадта до Ораниенбаума движения нет. Дорог или тропинок в сторону Финляндии и Сестрорецка не замечено. В Военной гавани линкоры «Петропавловск» и «Севастополь», стоя у стенки, дымят, имея на носу и корме красные флаги». При посадке из-за сильного ветра самолёт понесло назад, и он потерпел аварию, сломав лыжу и оба нижних лонжерона.
На следующий день командарм-7 М.Н. Тухачевский издал приказ за № 013/К, согласно которому в 18 час 7 марта должна быть начата артподготовка, а «…воздушной эскадрилье атаковать броненосцы и казармы Кронштадта сегодня в 18 часов». Для его исполнения с утра началось сосредоточение самолётов на Комендантском аэродроме.
Из Петергофа вылетело 5 истребителей. Из них три «Ньюпора-XVII» в 11 час 50 мин прилетели по назначению, один «Ньюпор-XVII» совершил вынужденную посадку около Петергофа, а «Сопвич-Кэмел» при посадке был разбит из-за поломки мотора. В 12 час. 20 мин на Гутуевский остров прилетели 4 гидросамолёта, вылетевших из Ораниенбаума, сбросив по дороге на Кронштадт 30 тыс. листовок. Чуть позднее вылетел пятый самолёт, который из Кронштадта обстреляли ружейным и пулемётным огнем, и из-за снежной бури он вернулся в Ораниенбаум. К 18 час подготовили к вылету 10 самолётов, из них 3 истребителя и 7 разведчиков, но из-за сильного снегопада вылет всех самолётов с бомбами перенесли на следующее утро.
8 марта в 10 часов началась артподготовка и сосредоточение пехоты к штурму. Полёты с Комендантского аэродрома начались около 13 час, и вскоре на линкоры в Военной гавани сбросили первые бомбы. Зенитного огня мятежники не открывали. Лётчики обнаружили значительные недолёты наших снарядов в южной и юго-западной части о. Котлин. Суда и северо-восточные форты вели артиллерийский огонь, в 13 час 30 мин к ним присоединились и северо-западные. Дорог на Финляндию и пожаров в городе не заметили. В 16 час 20 мин лётчики доложили о большом количестве воронок между судами и вокруг южных, юго-западных и западных фортов, а также очень много воронок во льду вокруг двух ближайших к Лисьему Носу фортов. В результате артиллерийской дуэли весь лед вокруг Лисьего Носа также оказался изрыт воронками, и было несколько попаданий около станции на Лисьем Носу. Пролетевший там самолёт обстреляла артиллерийским огнем своя батарея. В 17 час пролетавший над Кронштадтом самолёт обстреляли мелкие орудия, а через полчаса другой самолёт донес, что «Петропавловск» ведет огонь одной средней башней, и подвергся сильному зенитному обстрелу с линкоров и из Кронштадта. В 20 час 30 мин между собором и гаванью заметили сильный пожар.
Всего за первый день боевых действий совершили 10 вылетов общей продолжительностью 10 час 45 мин и сбросили 525 фунтов бомб. Бомбометание производилось преимущественно по линкорам. Высота полёта составляла 2000-4000 м. За этот день потерпели аварию два «Ньюпора-XVII», а ещё один «Ньюпор-XVII» был разбит.
Вечером сухопутные начальники потребовали от авиаторов предупреждать армейские части соответствующих боевых участков о предстоящих полётах за 3 часа до вылета. На это последовало резонное возражение, что это невозможно из-за погоды, а лётчик сам иногда узнает о полете всего за 5-10 мин до вылета. Предложили не открывать зенитного огня вообще, так как у мятежников авиации нет. Однако в разведсводке на 24 час 9 марта сообщалось, что в «Кронштадте происходит ремонт самолётов», что было весьма странно, так как 9 и 10 марта из-за сильного тумана, снегопада и дождя полётов не было. В дальнейшем это донесение не подтвердилось.
Биплан "Сопвич-страттер" на лыжах
Первое наступление на мятежный Кронштадт, начатое 8 марта, окончилось неудачей, и командарм Тухачевский немедленно начал подготовку к новому наступлению, стягивая подкрепления. В это же время авиации указали «на несогласованность полётов (единичные полёты), на чрезмерно большую высоту, излишнюю при беспорядочном обстреле с земли, на… большой недогруз бомбами самолётов (в особенности «Сопвич»), а также на беспорядочность донесений…»
В 3 час 11 марта Тухачевский приказал: «Обязательно произвести с рассвета полёты с целью бомбардировки «Петропавловска» и Кронштадта и разведки наличия путей из Кронштадта в Финляндию». Накануне поступил приказ подготовить также один гидросамолёт для аэрофотосъёмки. Из-за тумана на Кронштадт первые самолёты вылетели только в 14 час 35 мин. Бомбы сбросили на линкоры и судостроительный завод, в городе замечен пожар. Во время полёта произвели воздушную съёмку южной части Кронштадта и Петроградских пристаней (в Кронштадте). В 15 час состоялся первый групповой вылет, когда с Комендантского аэродрома одновременно вылетели 5 самолётов. Разведчики обнаружили на льду дороги от форта № 1 на финский берег, от западного берега о. Котлин на форт Ино, от крайнего юго-западного форта в сторону Толбухина маяка, дорога между о. Котлин и Тюресяво (финский н/пункт) сильно наезжена. Замечены группы людей, движущихся в сторону Толбухина маяка, и 4-6 подвод с охраной 40-60 человек, которые двигались по дороге от Тюресяво к о. Котлин. Некоторые самолёты обстреливались с южной и западной части о. Котлин, один самолёт, пролетавший около Финского берега, обстреляли пулемётным огнем из деревни Тюресяво.
За день выполнили 21 полёт общей продолжительностью 25 час 10 мин и сбросили 40 бомб весом 950 фунтов на восточную часть о. Котлин, северные форты и форт № 5, линкоры, Военную гавань, завод и казармы. Полёты производились на высоте 1000-3000 м, три самолёта потерпели аварию.
Утром 12 марта Тухачевский приказал: «Взорвать с помощью бомбометания склады взрывчатых веществ и артиллерийских снарядов в Кронштадте». По сведениям штаба Балтфлота, они находились на минных заградителях «Нарова» и «Волга» и в блокшивах, стоящих в гавани недалеко от линкоров. Всем лётчикам приказали сосредоточить бомбометание по этим целям, для чего разослали сделанные накануне воздушные снимки гавани.
Полёты начались в 11 час 5 мин. Из Финляндии движения не наблюдалось, на дороге из Кронштадта в сторону форта № 6 замечены одиночные повозки, обстрелянные из пулемёта. Утром движения в городе не наблюдалось, в 13 час появились скопления людей на улицах и площадях, вечером по улицам двигалось до 20 повозок. Замечен пожар в минной школе, обнаружены отрытые у пристани со стороны Ораниенбаума окопы и новая полевая батарея, вторая действующая батарея замечена на западном берегу о. Котлин. В 13 час 30 мин вторично произведена воздушная съёмка части Кронштадта. Через час около северо-восточной части о. Котлин на льду замечен самолёт. В 18 час при повторном наблюдении его там уже не было.
Весь день самолёты обстреливались сильным артиллерийским и пулемётным огнем. Бомбы сбрасывали, главным образом, на гавань и линкоры, также на пороховые погреба, форты «Тотлебен», № 4 и 5, Как о достижении сообщалось, что «замечено одно попадание между (!) кораблей и одно попадание в Петроградскую пристань». За день сделали 27 полётов продолжительностью 34 час 7 мин и сбросили 49 бомб весом 1085 фунтов и 100 ф. литературы. Полёты выполнялись на высоте 800-2000 м, произошла одна авария.
13 марта командование, по-видимому, недовольное эффективностью действий авиации, разослало по авиационным частям грозную телефонограмму: «Вторично указываю, что самолёты вылетают на бомбометание в одиночку, что не производит на противника достаточного впечатления. Предлагаю самыми решительными мерами устранить это и нагружать самолёты за счет бензина до максимума. Командующий 7-й армией приказал обратить внимание летчиков на точное выполнение заданий. Из всех эскадрилий лучше всех дисциплинирована, в смысле точного исполнения заданий, морская авиация, представляющая все сведения точно и аккуратно». В приказе № 128/с предписывалось «сосредоточить бомбометание на заградителе «Нарова», блокшивах с минами и линейных кораблях «Петропавловск» и «Севастополь», вылетая с максимальной нагрузкой».
В 11 час на бомбежку вылетела первая группа из 6 самолётов. Бомбометание производилось, в основном, по указанным целям. Замечены удачные попадания «от доков в баржи, которые задымились», и в пристань. Весь день самолёты обстреливались сильным артиллерийским огнем, в том числе бризантными снарядами. За день выполнили 29 полётов общей продолжительностью 37 час 13 мин и сбросили 71 бомбу общим весом 1595 фунтов. В приказах отмечались «дисциплинированность полётов лётчиков» и летчик Антипов, выполнивший задание, несмотря на поломку лонжерона крыла.
14 и 15 марта стоял сильный туман, он несколько рассеялся только к вечеру 15 марта. В 18 час 10 мин сделали 4 полёта и сбросили 12 бомб общим весом 285 фунтов. Замечены попадания вблизи линейных кораблей, в доки и среди зданий. Один из пилотов обстрелял «Петропавловск» из пулемёта с высоты 900 м, обстрела самолётов не велось.
16 марта, накануне штурма, около часа ночи получили предписание: «Командующий 7 армией приказал вне зависимости от состояния погоды (туман) произвести усиленные полёты с усиленным бомбометанием (выделено авт.) по «Петропавловску» и «Севастополю», складам со взрывчатыми веществами и штабу мятежников. С 14 часов начнётся артиллерийская подготовка, посему вылет эскадрильи должен быть произведён не позднее 14-ти часов. № 1450. Начштаба 7-й армии». По сведениям метеостанции на 7 час. погода была: туман, дождевые облака, ветер западный до 3 м/сек, температура — 1-2°, давление 771 мм. рт.ст. К 14 час туман не рассеялся, но Тухачевский в 14 час 30 мин приказал «…немедленно вылетать эскадрилье для выполнения задания… Высота полёта, дабы достигнуть действительного поражения противника бомбами должна быть около 500 м». Тухачевскому доложили «о невозможности полётов в такой туман, что будет являться безрассудным истреблением самолётов и лётчиков, без достижения цели». Его реакция осталась неизвестной, но как только туман рассеялся, начались полёты на бомбометание. Летчик Шмидт бомбил «Петропавловск» с высоты 460 м, замечено удачное попадание 10 ф. бомбы на корму линкора. Из пулемёта обстреливали группы людей на Петроградской пристани, замечены сильные недолёты и уклонения в сторону разрывов от снарядов батареи, обстреливавшей «Петропавловск». Корректировка артогня производилась воздухоплавателями 11-го отряда в районе Ольгино. Замечены пожары в Ораниенбауме, Лисьем Носу, Малой Ижоре. Кронштадт тоже весь в дыму от пожаров. До вечера успели сделать 13 полётов продолжительностью 14 час 45 мин и сбросить 18 бомб весом 390 фунтов и 180 фунтов литературы.
17 марта небольшой туман рассеялся только к 10 час, и взлетевшие пилоты с воздуха наблюдали штурм Кронштадта. В 10 час 30 мин лётчик Шмидт сообщил о наступлении с восточной стороны по льду группы наших частей в белых маскхалатах с двумя орудиями. В 11 час лётчик Калан увидел, что около роты нашей пехоты отходили по направлению к Мартышкино. Лётчики Зернов и Волковойнов в 12 час донесли, что пехоту, наступавшую со стороны Ораниенбаума и Петергофа, сильно обстреливали линкоры. Бомбардировке подвергались, в основном, линкоры и форт «Тотлебен», позднее поступило предупреждение Кронштадт не бомбить, так как часть города заняли наши войска.
В 19 час лётчик Зернов доложил о сильном оживлении на улицах Кронштадта, а летчик Волковойнов — о движении к Кронштадту 30 всадников.
За день выполнили 33 полёта продолжительностью 33 час 55 мин и сбросили 86 бомб общим весом 1740 фунтов. Отличился летчик Линдель, сбросивший за день 440 фунтов и доложивший об удачном попадании на палубу «Петропавловска», вызвавшем пожар. (Позднее донесения Линделя и других пилотов о пожарах на кораблях, вызванных бомбометанием, не подтвердились.)
18 марта утром поступило распоряжение «полёты задержать до получения нового задания». В 11 час, когда без боя взяли форты «Милютин» и «Константин», и сдались «Петропавловск» и «Севастополь», восставший Кронштадт пал. Полёты отменили, а всего за 7 дней выполнили 137 полётов общей продолжительностью 160 час 10 мин при средней бомбовой нагрузке на самолет 2 бомбы весом по 10 кг.
Ньюпор-17 лётчика М.А. Волковойнова с эмблемой колчаковской армии, в которой он воевал до 1919 г. С 1920 г. служил в Красной Армии
Подводя итоги действиям авиации в этом конфликте, морской лётчик С.Э. Столярский, в гражданскую войну командовавший авиацией Волжской флотилии, отмечал, «что задачи воздушного флота сводились к следующему:
1) Наблюдение за жизнью осаждённого Кронштадта и его сношении с материком;
2) Моральное воздействие на осаждённых;
3) Разрушение укреплений и кораблей противника».
По первым двум пунктам авиация поставленные задачи, в целом, выполнила. Днем в летную погоду все передвижения в крепости и связь с Финляндией не ускользали от лётчиков. Правда Столярский отмечал, что «столь хорошая и последовательная осведомлённость о ходе атаки и боёв происходила только потому, что групповые полёты не удавались и лётчики в большинстве случаев летали в одиночку»[1].
Наиболее эффективным оказалось моральное воздействие на гарнизон крепости, в большинстве своем состоявший из крестьянских парней, призванных на флот в последние два—три года. В публикациях в издаваемых «Известиях Временного революционного комитета Кронштадта» действиям авиации уделялось очень большое внимание. Отмечалось, что «во время полётов команды судов прятались в трюмы и для стрельбы по самолётам выходили по жребию». № 11 «Известий…» за 12 марта с обеих сторон заполнен заметками о воздушном флоте. Печатались приказы: «Ввиду панического настроения команд Ревком вынужден даже издать приказ о воспрещении стрельбы из винтовок и пулемётов по самолётам… как отдельным лицам, так и командирам,… являясь совершенно бесцельной тратой патронов». В радиограмме с призывом о помощи, адресованной «Всем… Всем… Всем…», Ревком также сообщал о неприятностях, связанных с авиацией: «Как коршуны вьются над Кронштадтом, бросают бомбы…»
Что касается выполнения главной задачи — разрушения укреплений и кораблей, то здесь все обстояло как раз наоборот. Мелкие бомбы калибра 4-10 кг не могли нанести никакого вреда ни крепостным укреплениям, ни кораблям. Столярский отмечал: «Артиллерийская защита противника не имела никакого значения по причине своей беспорядочности, и самолеты могли безнаказанно нести свою службу. Каменные массивы крепости и несколько дюймов стальной брони судов являлись более надежным средством защиты».
Сбросив на противника около 3 т бомб, вывели из строя лишь нескольких бойцов и вызвали, по донесениям лётчиков, единичные пожары, что позже не подтвердилось. Отмечали попадания на палубы линкоров без особых повреждений. Пробитая бронепалуба «Петропавловска», якобы от 16-кг бомбы, вызвавшей пожар, по версии Н. Дыбенко приписывалось батарее с «Красной Горки». Примерно в то же время американцы экспериментировали с бомбардировками устаревших линкоров, в их числе немецкого броненосца «Остфрисланд», по классу сходного с «Петропавловском» и «Севастополем». Его потопили только 900-кг бомбой.
Старшее командование и лично Тухачевский неоднократно приказывали совершать только групповые полёты для достижения большего результата. Однако из-за разнотипности самолётов почти все полёты были одиночными (кроме 2-3 случаев вылета одновременно 4-6 «Ньюпоров»). Главной же причиной отсутствия требуемых результатов Столярский считал устарелость самолётов: «При колоссальном прогрессе авиатехники, порождающей чуть ли не каждый месяц всё новые и лучшие типы самолётов… годовой срок является уже достаточным, чтобы самолёт начал считаться устаревшим. Типы же самолётов, применявшихся под Кронштадтом, имели за собой от 4-х до 5-лет — срок, более чем достаточный, чтобы устареть. Поэтому задания, исходящие от общевойскового командования о производстве разрушений, происходили под влиянием имевшихся сведений об успехах воздушного флота на Западе и… плохой осведомлённости о состоянии нашего воздушного флота и о тех возможностях, которые он может осуществить. Только этим и можно объяснить столь резкое несоответствие требований, предъявляемых к воздушному флоту с их выполнением, наблюдавшееся в операции под Кронштадтом».
Столярский оценивал отставание нашей военной авиации от западной в 4-5 лет. Сейчас легко можно убедиться в том, что её действия в 1921 г. практически не отличались от самых первых опытов применения в 1911 г. Уже тогда стало ясно, что для прицельного бомбометания необходимы специальные приборы, корректировка артогня при отсутствии радиосвязи невозможна. Воздухоплаватели в Кронштадте решить эту задачу также не смогли вследствие большой дальности стрельбы тяжёлых орудий и частых туманов. Выяснилась и недостаточная выучка личного состава. Для исправных самолётов летчиков хватало, к началу конфликта в частях насчитывалось 55 лётчиков, 19 наблюдателей и 15 воздухоплавателей. Выявилось, прежде всего, неумение грамотно доносить об увиденном в полёте: отмечалась масса докладов с описаниями самого полёта и весьма лаконичных, типа «сбросил бомбы на Кронштадт». В итоге отмечалось, «что лётный состав отрядов, участвовавших в операции, очень слабо подготовлен».
Сразу после конфликта сделали общий вывод, «что воздушные средства… пригодны лишь для целей разведки, наблюдения… и для морального воздействия… и лишь при условии отсутствия со стороны противника воздушных средств и противовоздушной артиллерии… Для борьбы с современным воздушным флотом противника и для разрушения укреплений современной крепости… необходимо признать, что наличные воздушные средства для этого не пригодны». После Гражданской войны отечественную военную авиацию, и прежде всего тяжёлобомбардировочную, надо было создавать заново…
Источник: Анатолий Дёмин. Кронштадский мятеж: этажерки против линкоров[2]
ПРИМЕЧАНИЯ
Оставьте свой отзыв