Бобров Николай Александрович

* * *

На войне люди немногословны. Но авиаторы — народ осо­бый: вернутся с боевого задания, снимут свои лётные «доспе­хи», и уже слышится в столовой смех, шутка, а то и полюбив­шаяся фронтовая песня. Словно ещё полчаса назад и не было тяжёлого боевого вылета, воздушного боя с «Мессерами», словно не приходилось до предела напрягать нервы, а порой и смотреть смерти в глаза…

В свободное от полётов время начинались воспоминания. Го­ворили о жарких схватках на подступах к Москве, о своих бое­вых товарищах, с чувством сыновней заботы вспоминали ро­дителей, с лаской — жён и детей, читали вслух письма, полу­ченные из дому. Молодому сержанту Николаю Боброву час­тенько доводилось быть участником таких «посиделок», и в его фронтовом блокноте остались кое-какие записи. Они и позволили более отчётливо представить боевой путь это­го верного сына Родины — воспитанника Ленинского комсо­мола.

…Август 1941 года. Капитан Алёшин вёл группу двухмоторных бомбардировщиков СБ на бомбёжку вражеского аэродрома. В составе экипажа стрелком-радистом был Николай Бобров. По данным разведки, на аэродроме скопилось до 30 фашистских самолётов. Как не воспользоваться таким случаем!

Далеко позади осталась линия фронта. Уже отчётливо вид­ны очертания лётного поля, вырисовываются еле заметные стоянки самолётов. Да, так и есть — разведка не ошиблась. Вот они, вражеские машины с паукообразной свастикой, выстрои­лись, словно на параде.

С ходу группа «катюш» (так любовно лётчики называли тог­да самолеты СБ) сбросила по стоянкам и лётному полю фугас­ные и зажигательные бомбы. Фашисты, застигнутые врасплох, опомнились только тогда, когда возникли пожары. Фотоплёнка зафиксировала прямые попадания в самолеты и в склад боепри­пасов.

Успешно отбомбившись, «катюши» взяли курс на свой аэродром. Но тут показались 12 Ме-109. Силы были явно не равные. Истребителей прикрытия в группе СБ не было. Но в строю бомбардировщиков никто не дрогнул. Первым принял на себя атаку экипаж ведущего капитана Алёшина. Четыре истребителя Ме-109 ринулись на первое зве­но. Завязался ожесточённый воздушный бой. Стрелок-радист Бобров, привязав к ноге люковый пулемёт, вёл бесприцельный обманный огонь, отпугивая врагов из-под хвоста, а из турельного вёл огонь уже прицельно.

До предела напряжены нервы. Только бы близко не подпу­стить «Мессера». Иначе… Впрочем, в те секунды об этом никто не думал. Думали о другом — как бы заставить фашиста повер­нуть вспять. Огонь, сильнее огонь!

Вот одному из истребителей удалось совсем близко подойти к СБ Алёшина. Уже отчётливо видно лицо фашистского пилота, прикрытое лётными очками. Мгновение, и длинная пулемётная очередь Коли Боброва прошила «Мессершмитт». Объятый пла­менем, он рухнул на землю. С одним покончено — этот уже от­воевался. Но другие продолжают упорно атаковать. А тут как назло у Боброва иссяк запас патронов в пулемёте. Иссяк в тот самый момент, когда второй истребитель зашёл под хвост. Бо­бров дал две очереди из турельного пулемёта через стабилиза­тор бомбардировщика. «Мессер» с разворотом выскочил из-под СБ, готовясь к следующей атаке, но в этот момент был сражён меткими очередями штурмана и стрелка-радиста.

На секунду-другую атака захлебнулась. Всё? Нет. Ещё один Ме-109, несмотря на ураганный огонь других экипажей, зашёл в хвост самолёта капитана Алёшина. Николай Бобров немед­ленно открыл огонь, и истребитель, оставляя чёрный шлейф, пошёл к земле…

Около 15 минут продолжался этот неравный бой. Когда группа Алёшина вернулась на свой аэродром, командир полка подошёл к изрешечённой машине и крепко расцеловал отважный экипаж.

— Да ты, Николай, никак, без одного уха остался, — друже­ски сказал подполковник стрелку-радисту.

— Не может быть!

В пылу воздушной схватки сержант Бобров и не заметил, как пулей раздробило ему правую часть шлемофона. Только теперь он увидел рваные следы пуль и на комбинезоне.

— В счастливой сорочке ты родился, — улыбнулся капитан Алёшин. — Как это в песне поётся? «Смелого пуля боится, сме­лого штык не берёт…» Так, кажется? Вот уж действительно на практике подтверждение этих справедливых слов.

Более полсотни пробоин насчитали авиамеханики в машине Алёшина. Весь полк побывал возле нее, отдавая дань уважения славному экипажу…

А тёмной ночью он снова был в воздухе. И снова отличился Николай Бобров. Меткой очередью он сра­зил ещё два вражеских самолёта. На другой день в полк пришла радостная весть: за мужество и отвагу, проявленные в боях, Николай Бобров награжден орденом Крас­ного Знамени. Все бросились поздравлять стрелка-радиста, а он стоит несколько растерянный, не зная, что сказать. Десятки дружеских рук подхватили героя и начали качать.

Командир полка шутливо предупреждал:

— Осторожно, осторожно, ребята! Чего доброго, уроните…

Вдохновлённый высокой наградой, Бобров не щадил своих сил и энергии, не знал устали в борьбе с врагом. Он готов был выполнить любое задание в любых условиях дня и ночи. Для него не было неожиданным нападение врага. Он его всегда ви­дел первым и давал такой меткий огонь, от которого враг обра­щался в бегство.

Бобров участвовал в десятках боевых вылетов, из них боль­шинство ночных. На его счету было уже несколько сбитых немец­ких самолётов. Что ни полёт — подвиг. Как-то в июньских су­мерках 1942 года экипаж вылетел на разведку. Задание было трудным: установить, откуда противник подвозит подкрепле­ния и боеприпасы, уточнить расположение артиллерии на пе­реднем крае под Ленинградом.

Самолёт благополучно пересёк линию фронта. Всё шло нор­мально. На карту наносились новые разведывательные дан­ные. Засекли гитлеровские базы, склады боеприпасов, артиллерийские батареи. Каждый из членов экипажа понимал, что в любую секунду возможна встреча с врагом. Вскоре эти опасе­ния подтвердились. На самолёт напала четвёрка истребителей Ме-109.

— Держись, хлопцы! — только и успел сказать командир экипажа штурману и стрелку-радисту.

— Есть держаться!

Николай Бобров хорошо помнил напутствие комэска:

— Малейшая оплошность в минуту грозной опасности стоит жизни трёх человек. Никогда не теряйте самообладания и всег­да помните об этом.

Немецкие истребители, видимо, задались целью посадить со­ветский самолёт-разведчик на свой аэродром. Они кружили во­круг СБ, прижимая его к земле. Командир экипажа сделал вид, что готов им повиноваться и совершить посадку. Но когда гит­леровцы готовились уже торжествовать победу, воздух проре­зали длинные пулемётные очереди штурмана и стрелка-ради­ста. Одна из них угодила в бензобак «Мессера»: тот вспыхнул и врезался в землю.

Но оставшиеся фашистские лётчики ринулись в атаку. Они заходили с раз­ных направлений. И всюду встречали свинцовый ливень. Бой становился всё более ожесточённым. Вышел из строя турельный пулемёт, Бобров схватил в руки бортовой и стал от­ражать атаки снизу и сбоку. Истребителям врага всё же уда­лось вывести из строя приборы скорости и высоты, поразить огнём хвостовое оперение и правый мотор. Казалось, положе­ние создалось безвыходное. Но в эти критические секунды командир экипажа неожиданно для фашистов вошёл в облако, бросил самолёт в пике и на бреющем полёте скрылся за лес­ным массивом. Это был смелый маневр. Через 20 минут самолёт приземлился на прифронтовом аэродроме истребите­лей.

Необычайное мужество, отвагу и огромную силу воли про­явил Николай Бобров и при выполнении последнего боевого за­дания.

…12 июля 1942 года выдался несколько пасмурный, не по-лет­нему ветреный день. После напряжённых вылетов лётный со­став полка отдыхал в землянках. Вместе со своими друзьями прикорнул и Николай Бобров. Чувствовалась усталость. Ведь за последние недели чуть ли не ежедневно приходилось под­ниматься в воздух по 3 — 4 раза. Хотелось отдохнуть. Но где там! В землянку вбежал посыльный и громко выкрикнул:

— Лётный состав, срочно на КП!

А спустя несколько минут командир полка уже ставил за­дачу: группе пикирующих бомбардировщиков «Петляков-2» под командованием капитана Алёшина нанести бомбовый удар по укреплённому пункту противника.

Взлетев звеньями и быстро собравшись в боевой порядок, девятка Пе-2 под прикрытием истребителей следовала к линии фронта. Сверху были отчётливо видны многочисленные артил­лерийские и миномётные огневые вспышки. Это наземные вой­ска вели ожесточённый бой с врагом.

«Петляковы» ещё не успели лечь на боевой курс, как во­круг них взметнулась плотная стена огня. Противник ощети­нился мощью всего своего оружия. Зенитная артиллерия с на­растающей силой продолжала вести плотный заградительный огонь. Одновременно в воздухе разрывалось до 60 снарядов. В небе появилось множество маленьких облачков. Ведомые экипажи были свидетелями, как стрелок-радист Боб­ров своим пулемётным огнём подавлял огневые точки врага.

При первом заходе бомбовый залп был обрушен точно по опор­ному пункту. От прямых попаданий умолкла артиллерийская батарея. В груды исковерканного металла превратились пушки, бронетранспортёры и автомашины противника. Ещё один заход на цель произвела девятка Алёшина. И тут произошло непо­правимое. Один из зенитных снарядов угодил в мотор самолёта ведущего. «Петляков» вспыхнул. Лётчик капитан Алёшин ввёл самолёт в крутое пике и на­правил его в центр скопления вражеских огневых точек.

В эти трагические секунды не дрогнул и старший сержант Бобров. Он мужественно принял решение командира экипажа, с которым вместе совершил не один десяток боевых вылетов. Николай Бобров предпочёл героическую смерть по­зорному плену… Так необычно рано оборвалась жизнь этого скромного и сим­патичного паренька, которому было немногим более 20 лет.

За образцовое выполнение боевых заданий командования, мужество, отвагу и геройство, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1943 года старший сержант Бобров Николай Александрович посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

…На братской могиле, где покоится экипаж Алёшина, рас­тут русские березы. Школьники бережно ухаживают за ними. Они, словно часовые, охраняют покой тех, кто спит в этой могиле крепким сном, чья жизнь и подвиг — пример для поколений.

Источники:
1. «Герои Советского Союза. Краткий биографический справочник. Том 1». М.: Воениздат, 1988 г.
2. «Герои огненных лет. Очерки о москвичах Героях Советского Союза. Книга 1». — Московский рабочий, 1975 г.