Разгонин Александр Иванович

* * *

Служить молодой пилот Разгонин начал в 1-м МТАП, который базировался в Клопицах. Попал он в эскадрилью капитана Андрея Яковлевича Ефремова. Первый боевой вылет младший лейтенант Разгонин совершил 24 июня 1941 года на военно-морскую базу врага — Мемель. Отбомбился по цели удачно, но при возвращении совершил вынужденную посадку — кончилось горючее. Благо он сумел дотянуть до береговой черты и сел на своей территории. Через Ригу экипаж добрался на поезде до Ленинграда. Затем лётчик бомбил в основном мотомеханизированные войска противника, рвавшиеся к Ленинграду. Днём и ночью. Позже наносил бомбовые удары по портам Хельсинки, Котка, Таллин, а также по аэродромам и важнейшим железнодорожным станциям на территории Финляндии и Эстонии и ближних подступах к Ленинграду — Гатчина, Мга, Тосно, Луга, Волосово.

В ночь с 5 на 6 декабря 1941 года при нанесении удара по станции Мга, где сосредотачивались резервы противника, штурманом в экипаже был Черных. Самолёт уже находился на боевом курсе, когда увидели, что заход неточен. Под ожесточённым огнем вторично вышли на боевой курс. Опять неудача! Прожектора схватили, ослепили лётчика, Разгонин развернулся и в третий раз вышел на боевой курс. Зенитный снаряд разорвался перед самолётом, и осколком сбило с правого мотора редуктор вместе с винтом. Впору думать о спасении, а лётчик в четвертый раз выходит на боевой курс. Самолёт не хочет слушаться рулей. Все же Разгонин пробился к цели, бомбы накрыли эшелон, вызвали пожар и серию взрывов.

На одном моторе он привёл боевую машину на аэродром. При посадке поломал самолёт. Пока техники возились с подбитой машиной, пересел в другой самолёт — и снова на боевое задание. За успешный бомбовый удар по скоплению войск противника был награждён первым орденом Красного Знамени.

23 марта 1943 года он в составе эскадрильи участвовал в налёте на ВМБ в Таллине. Неоднократно прокладывал путь нашим подводным лодкам через минные поля. Летал на минные постановки на морском пути сообщения между Таллином и Хельсинки.

К лету 1943 года среди 10 лучших лётчиков, лично отобранных командующим КБФ вице-адмиралом В. Ф. Трибуцем и командующим ВВС флота генерал-лейтенантом М. И. Самохиным, был и экипаж А.И. Разгонина. Лётчики начали крейсерские полёты в море с торпедным оружием. Этому предшествовали упорные тренировки экипажей в проведении торпедных атак. Третьим в полку, вслед за опытнейшими командирами воздушных кораблей В. А. Балебиным и И. Г. Шамановым, А. И. Разгонин освоил полёты с торпедой. Самолёты до предела заправлялись горючим, и каждый брал на борт торпеду, вес которой превышал обычную бомбовую нагрузку. В дальних районах Балтики фашистские транспорты редко встречались с нашими торпедоносцами и почти не прибегали к охранению.

Первый полёт был безрезультатным. За ним последовали другие, которые длились по 6–8 часов. За новые боевые заслуги 5 июля 1943 года ему был вручён второй орден Красного Знамени.

В ночь на 6 июля, в одно из первых дежурств, в районе Таллина экипаж торпедоносца, идя под облаками, на входе в Ирбенский пролив обнаружил несколько судов. После войны выяснилось, что лётчики атаковали пароход «Хайнрих фон Плауэн» водоизмещением 1746 тонн. Самолёт проходил над ним, и идти в атаку было уже поздно. С борта этого парохода его самолёт заметили. Зайдя в клубы туч, Разгонин повернул корабль обратно. Торпедоносец вынырнул из-за облаков там, где и рассчитывал лётчик. Пароход имел сильную зенитную оборону и опытный экипаж. Командир парохода умело маневрировал, и Разгонин долго не решался бросать торпеду: противник мог увернуться. Но вот с 30-метровой высоты торпеда сброшена. В 2:33 по среднеевропейскому времени пароход потрясли взрывы, и через 20 минут он пошёл на дно, унеся на дно моря трёх членов экипажа.

Через каждые день-два он уходил барражировать. Большей частью приходилось летать в плохую погоду, в 8—10-балльную облачность, когда тучи висели в 100–200 метрах над волнами.

22 июля в 10-балльную облачность 6 часов он вёл машину под облаками на высоте 300–600 метров по маршруту Сестрорецк — остров Сескар — Айнажи — Ирбенский пролив. В 15 км севернее мыса Колкасраге (Рижский залив) экипаж Разгонина обнаружил 2 судна, которые шли без охранения. Сблизившись с целью, пилот и штурман Виктор Чванов решили атаковать концевой транспорт, загруженный по ватерлинию. В 3:30 с дистанции 600 метров Разгонин выпустил торпеду, и транспорт водоизмещением около 8000 тонн, до предела загруженный боевой техникой, разломился пополам.

26 июля командующий авиацией ВМФ СССР генерал-полковник авиации С. Ф. Жаворонков и командующий ВВС КБФ генерал-лейтенант авиации М. И. Самохин телеграфировали Разгонину:

«Горячо поздравляем вас и ваш славный экипаж с дерзкой победой. Входим с ходатайством о награждении Вас высшей правительственной наградой — присвоением звания Героя Советского Союза. Желаем множить счет ваших славных побед. Точный расчёт в сочетании с дерзостью всегда обеспечивает успех».

Как-то торпедоносец на рассвете, при возвращении с очередной постановки мин, был атакован «Фоккерами». На небе ни облачка, но лётчик снизил машину на бреющий полёт и продолжал вести её у самой воды, едва не касаясь волн. «Фоккеры» вскоре отстали, так и не решившись атаковать, так как был велик риск врезаться в воду. В другой раз экипажи Разгонина и Балебина вступили в бой с 6 ФВ-190 и сбили 3 из них !

Снова начались и удары по военно-морским базам противника. Штурман экипажа Разгонина Виктор Чванов прокладывал курс на Мемель, Хельсинки, в порт Таллина, на Либаву, Пиллау, Котку.

Однажды Разгонин в районе шхер вёл поиск крупного арсенала вражеского оружия, принимая на себя огонь зениток. Противнику показалось странным, что лётчик не уходит из опасной зоны и… не бомбит. Разведка? Бесполезно в такое время. Но экипаж нашёл нужную цель, в точно назначенное время сбросил бомбу, и пламя охватило арсенал. Маневрируя, Разгонин продолжал кружить над базой, встречая приближающиеся самолёты однополчан с минами. Отвлекающий маневр он провёл мастерски. Мины удалось поставить так, что противник о них узнал лишь, когда подорвались корабли.

Невысокому, с острыми плечами лётчику можно было дать лет 18, хотя в действительности ему было 22. В полку он давно считался «стариком». Не теряющий самообладания в бою, спокойно выдержал и испытание славой. Уже в 1943 году почти каждая передовая фронтовой газеты о торпедоносцах призывала учиться мужеству у Александра Разгонина.

1 и 23 августа Разгонин пытался 3 раза (в первые сутки дважды) бросить торпеды по судам в Рижском заливе и Инберском проливе, но удача ему не сопутствовала.

2 сентября 1943 года он вновь вылетел со штурманом Чвановым. Самолёт взлетал в туман и дождь. Лётчик скрытно провёл самолет над занятой врагом территорией и начал поиск в Рижском заливе. После длительного, однообразного полёта незадолго до 6 часов утра двухтрубный транспорт внезапно появился прямо перед ними.

Разгонин чётко сориентировался в обстановке, вывел ДБ-3ф на боевой курс, и штурман без промедления сбросил торпеду. Небо содрогнулось от серии мощных взрывов, — значит, фашисты везли боеприпасы, — и пламя поднялось выше самолёта. После установили, что потоплен транспорт водоизмещением 10,5 тысячи тонн.

Несколько часов спустя торпедоносец потопил другой транспорт в 3000 тонн. Позже было выяснено, что шведский моторный танкер «Свеа Рейтер» (в 1333 тонн) получил попадание в район расположенного на корме мостика. Само судно находилось в немецком фрахте. Погибло 6 шведских моряков. (После войны выяснилось, что танкер удержался на плаву и был отбуксирован немцами в Ригу). Вечером того же дня командующий флотом В. Ф. Трибуц вручил ордена Красного Знамени отличившимся лётчикам. В их числе был и А. Разгонин, получивший третью по счёту награду.

О новом успехе Разгонин доложил 5 сентября. Он сбросил торпеду по одиночному небольшому траулеру или транспорту (по донесению лётчика водоизмещением 3000 тонн) в районе Колкасрагс и наблюдал его потопление.

16 сентября, совершая полёт в западной части Финского залива, в 17:05 экипаж обнаружил севернее острова Найссар однотрубный двухмачтовый транспорт водоизмещением 2500–3000 тонн. Борта возвышалась над водой на 2,5 м. Разгонин решил, что транспорт шёл гружёный. Из-за низкой облачности торпедоносец шёл на небольшой высоте, вследствие чего его атака оказалась для финнов совершенно неожиданной. Остановившийся для гидроакустического поиска сторожевик не успел ни дать ход, ни открыть зенитный огонь. Он получил торпедное попадание в центр корпуса. Ничто не помешало Разгонину сделать 2 круга и наблюдать, как через 8—10 минут судно полностью скрылось под водой. Эта победа Разгонина также подтверждена документами противника: метко нацеленная торпеда отправила на дно финский сторожевой корабль «Уиско» в 219 тонн. Вместе с кораблем погибло 19 моряков.

К концу сентября тоннаж потопленных Разгониным вражеских судов достиг около 30 тысяч тонн.

После этого экипаж Разгонина совершил ещё не один крейсерский полёт, но безуспешно. Кроме этого, экипаж также выполнил ряд опасных вылетов на постановку мин в ВМБ противника.

16 ноября 1943 года Разгонин вместе со штурманом Макаровым, стрелком-радистом Мигуновым и Гасановым отправился в свой очередной, 89-й по счёту, боевой вылет. За окном дождь, за ним повалил мокрый снег, на крыльях — кристаллы льда. Летали долго, но судов противника не обнаружили.

— Зайдем на обратном пути к Либаве, — решил командир.

В базе — эскадренный миноносец, сторожевой корабль, транспорты. Насчитали 5 кораблей. Скорее выбрать цель и атаковать, ведь из-за непогоды снизились к самой воде. Маневрируя, Разгонин приблизился к самому крупному транспорту, судя по большой осадке, нагружённому до отказа. Торпеда пошла. В то же мгновение прогремел залп с миноносца и сторожевиков. Машину словно схватили за крылья. На высоте 2000 метров началось обледенение. Остановился один из изношенных моторов. Катастрофически падала высота. Кое-как перетянули через Рижский залив. Заглох и второй мотор. Планируя, машина протащилась ещё километров 30 и упала в лесу в 70 километрах от Пярну.

В полку посчитали, что Разгонин, потопив свой 7 вражеский корабль, погиб. Но это было не так. Едва долетели до берега, как машина врезалась в лес, прочертила просеку и разломилась. Все остались живы, хотя и получили травмы. Решили пробиваться к фронту, но на 3-й день, вконец обессилевшие, наткнулись на лесорубов. Те привели их на хутор, где разоружили. Это оказались полицаи. Экипаж сразу разъединили. Командир лишь успел шепнуть: «Говорите, что в часть прибыли недавно. Это наш первый вылет». Сам тоже разыгрывал из себя новичка. Спектакль удался. Лётчика с травмой головы и ноги держали в тюрьме городов Пярну, Острова, Риге. Затем гоняли по лагерям: Лодзь, Кёнигсберг, Нюрнберг.

В Кёнигсберге один из пленных лётчиков узнал его и сообщил, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. Кто-то проболтался, что хромой лётчик — Герой, и к нему сразу проявили интерес вербовщики из РОА. Разгонина вызвали в канцелярию. За столом сидел человек в немецкой форме с тремя русскими буквами на рукаве: «РОА». Власовец не скупился на посулы. Пообещал даже, что немецкие ювелиры отольют Разгонину «Золотую Звезду».

— Не хуже московской будет. Раз ты её заслужил собственным геройством, носи на здоровье.

— Обойдусь… — ответил лётчик.

Вербовщик покачал головой:

— Поглядел бы ты на себя в зеркало. Скелет, и только. Мужик, а весу в тебе каких-нибудь сорок кило, если не меньше. Наверно, и стоять уже нет сил. Садись!

Разгонин присел на табуретку. Палку, с которой он теперь ходил, поставил между коленями.

— Кури.

— Не курю, — отвернулся летчик. — Бросил.

Отвернулся, чтобы не видеть протянутых ему сигарет. Во рту стало сухо. Хоть бы разок затянуться, может, и голод не чувствовался бы так остро.

А вербовщик закурил. Дым показался Разгонину каким-то необычайно ароматным, вкусным.

— Ну так как, идёшь к нам в Русскую освободительную армию? Дадим самолёт.

Разгонин молчал. Получить самолёт было очень заманчиво. Но если этот тип даже говорит правду и действительно ему дадут самолёт, то наверняка такой, на котором далеко не улетишь.

Тяжело вздохнул:

— Какой теперь из меня лётчик? Хожу, и то с клюкой.

— А мы тебя подлечим, — настаивал предатель. — Иначе подохнешь с голоду. Понял, герой? Не пойдёшь к нам, немцы отправят тебя в рай. Обдумай своё положение.

На их посулы, а затем угрозы и избиения лётчик не купился. Больше вербовщик не появился. Понял: лётчика не уговорить.

В ноябре 1944 года его в числе других военнопленных привезли в Ашаффенбург — маленький городишко на западе Германии. Нога так и не заживала. Он сильно хромал. Пленные через врача добились перевода лётчика истопником и уборщиком барака. Александр начал поправляться и, перепилив ножовкой решетку, при помощи французских рабочих, в марте 1945 года наконец бежал с 8-ю товарищами во время бомбёжки городка союзной авиацией. Трое беглецов, в их числе был и он, решили пробираться во Францию, до которой было 200 км. На украденной лодке переплыли через Рейн. Месяц лесных скитаний остался позади, и они дошли до союзников — американцев.

Разгонин вернулся на родину. Приехав в Москву, прежде всего поспешил в библиотеку. В подшивке газет за 1944 года нашел Указ от 22 января… Затем он успешно прошёл госпроверку. Во время этой весьма длительной процедуры попросил товарища написать письмо жене Зине в Ленинград: что она знает о своем муже? Та ответила, что он погиб, но она не верит и ждёт. В сентябре 1945 года лётчик вернулся на Балтику, продолжил службу в авиации. В декабре того же года написал рапорт о возврате ему старых наград, а командующий флотом подписал ходатайство о вручении лётчику «Золотой Звезды» Героя. Но органы взяли его на заметку…

Об этих послевоенных годах А. И. Разгонин не любит вспоминать. Тогда был лозунг: «Нет пленных, есть предатели»… В ноябре 1948 года Разгонина увольняют из армии. Не удалось выяснить, был ли он судим, лишался ли звания Героя Советского Союза. Как удалось выяснить А. Симонову, в январе 1951 года Разгонин работал заведующим гаражом Экспериментального завода ЦНИИ лесосплава. В начале 1960-х он был мастером такелажно-транспортного цеха на том же заводе в Ленинграде. Занимался в вечернем университете. В его ведении были все подъёмные краны завода, автокары, катер.

Восстановлением своего доброго имени и звания Героя он обязан своему бывшему командиру 1-го Гвардейского МТАБ Герою Советского Союза И. И. Борзову. Вот что писала его жена Клавдия Парфентьевна Борзова много лет спустя:

«Разыскать человека. Разобраться. Восстановить правду. Так решил Иван Иванович Борзов, получив в 1962 году власть и возможности командующего авиацией ВМФ. Главнокомандующий флотом говорил ему: «Оставьте вы это, Иван Иванович… история неясная… столько лет прошло…» Но Иван Иванович рассылал запросы, требовал и составлял всевозможные документы, пробивал самые мощные бюрократические стены. И добился своего. Не «своего», а справедливости. Для ЭТОГО он находил время. Документы о восстановлении лётчика в звании Героя возил в Президиум Верховного Совета СССР бывший комиссар полка Виктор Михайлович Калашников.

На заводе состоялся митинг. Присутствовало военное и гражданское начальство. Лётчику вернули погоны, «Золотую Звезду» Героя и все остальные боевые награды. Ответного слова не было. Он не мог говорить. От тяжёлого и горького волнения».

Так Александр Иванович Разгонин вновь обрёл свою заслуженную и выстраданную «Золотую Звезду». Благодаря вмешательству И. И. Борзова лётчик возвратился в армию и в звании Гвардии капитана продолжил службу в авиации. Ушёл в отставку лишь в 1981 году в звании Гвардии подполковника.

Источники:
1. «Герои Советского Союза. Краткий биографический справочник. Том 2». — М.: Воениздат, 1988.
2. Конев В.Н. — «Герои без Золотых Звёзд. Прокляты и забыты». — М.: Яуза-Эксмо, 2008.