Спасибо Вам за Вашу жизнь,
За подвиг женщины-солдата.
Спасибо Вам за нашу жизнь,
В бою спасенную когда-то.
Г.Кармашова
Прошло несколько месяцев моей новой службы в ГК НИИ ВВС. За это время я успела не только войти в строй, но и узнать большое количество людей, летающих вместе со мной, готовящих машины и экипажи к полетам, с особым волнением и трепетом ждущих нас с очередного задания. Среди этих людей есть и женщины. Особенно милы и дороги моему сердцу Ольга Николаевна Ямщикова и Валя Неминущая. Я часто вижу с ними инженера по вооружению Скворцову Антонину Константиновну. Хочу поближе познакомиться с ней, но все как-то не удается. Всякий раз при встрече я украдкой приглядываюсь к ней, чем-то притягивает она меня, но чем? Своей строгостью, молчаливостью, даже, я бы сказала, замкнутостью? Видимо, этот человек вышел победителем из какого-то тяжелейшего жизненного испытания.
Ольга Николаевна Ямщикова, видя мое особое внимание к Антонине Константиновне, решила помочь мне.
В один из летних вечеров я пришла домой к Ольге Николаевне. Сидим с Валей Неминущей и хозяйкой за столом, пьем чай и ведем неторопливый разговор о работе, детях, семьях, переходим на прошлое, и вдруг тихий стук в дверь.
— Это Тоня! — говорит Ольга Николаевна и торопится впустить гостью.
Я с удовольствием разглядываю ее: крепкая, статная, со светлыми, чуть запорошенными инеем на висках волосами, она смотрела на меня строго, изучающе. В ее взоре угадывались незаурядный ум и твердая воля. Но вот взгляд дрогнул, появилась добрая, ласковая улыбка. Она спросила меня чуть-чуть с хитрецой:
— И зачем я нужна Вам, Мариша? Нет во мне ничего особенного!
Я рассмеялась:
— Постареем, уйдем на заслуженный отдых, и вспомню я о всех вас, моих героинях, и постараюсь людям рассказать о чудесных женщинах-солдатах, вместе с мужчинами спасших нашу Родину, подаривших нам жизнь!
Прошел с того дня не один год. Мы встречались на аэродроме как друзья, вместе работали. Потом проводила я своих старших подружек на отдых, ушла сама…
Время, бесспорно, самый справедливый судья. Сейчас сквозь призму лет внутренняя суть А.К.Скворцовой и внешность ее остаются для меня светлыми и ясными.
Пришло время выполнить обещание, данное мной трем подругам, и рассказать о них, в том числе и о Тоне — Лёле, как ласково звала ее Ольга Николаевна.
Летчик-испытатель Антонина Константиновна Скворцова
Родилась Антонина Константиновна Скворцова в Москве, в семье текстильщиков. В 1918 году во время эпидемии тифа ее родители умерли. Тоня попала в детский дом в Данково, который стал для нее и семьей, и школой, и жизненным университетом. В 1924 году, после окончания семилетки, она поехала в Москву поступать на рабфак, но оказалось, что приехала не вовремя.
В тоске, в беспокойстве за будущее, не имея здесь ни одной знакомой души, бродила Тоня по улицам столицы. Затем решилась и зашла в горком комсомола. Здесь ее встретили по-доброму, накормили, поговорили по душам и сделали неожиданное предложение — пойти работать секретарем комсомольской организации на шелкоткацкую фабрику. Она согласилась.
Бурная революционная эпоха сформировала в ней самые лучшие человеческие качества: чуткость, доброту к окружающим, справедливость, честность, ответственность за порученное ей дело, огромную любовь к народу, Родине. Эти качества Антонина Константиновна пронесет через всю жизнь.
С приходом Тони на фабрику комсомольская работа оживилась. Собрания на злобу дня, любительские спектакли, концерты, субботники, мероприятия с детьми всколыхнули не только молодежь, но и старых рабочих.
Вскоре Тоню избирают членом райкома комсомола Красной Пресни. Дел стало еще больше, все вечера заняты общественной работой. В стране разруха, голод, эпидемии, безработица…
Молодежь Красной Пресни особое внимание уделяла детям и подросткам. Комсомольцы дежурили на вокзалах, в кинотеатрах, определяли детей-сирот в детские дома, создавали молодежные клубы в подвалах, заброшенных домах, организовывали кружки Осоавиахима. Где-то удалось раздобыть списанный разбитый самолет. Восстановили. Стали изучать матчасть, историю русской авиации. Вот тут-то, еще не совсем осознанно, в Тоне пробуждался интерес к авиации.
Учеба в вечерней школе, обязанности пропагандиста в политическом кружке, основная работа комсорга не удовлетворяли бушевавшую в ней страсть к познанию, самосовершенствованию. Ей казалось, она знает меньше всех и очень мало делает.
Где передний край борьбы за новую жизнь? Как помочь партии, государству, куда наиболее рационально приложить свои знания, умения, труд?
30-е годы. Советский народ мобилизовал все силы на выполнение первой пятилетки и создание задела на вторую. В авангарде строительства, как всегда, коммунисты и комсомольцы. В эти тяжелые для страны годы Антонину принимают в члены КПСС и направляют освобожденным комсоргом в ГУМ с целью укрепления советской торговли. Тоня с головой окунулась в новую работу, но мысль об авиации не покидала ее.
Она обращается в ЦК ВЛКСМ с просьбой разрешить ей учиться в одном из высших военных авиационных заведений и в 1931 году поступает по комсомольской путевке в Военно-воздушную инженерную академию имени Н.Е.Жуковского. Начался новый отсчет в ее жизни, но мировоззрение, политическая убежденность, преданность делу остаются неизменными.
В академию Тоня пришла с чувством благоговения и восторженности. Все слушатели и преподаватели казались ей исключительно цельными натурами, благородными, воспитанными людьми. Это было время, пропитанное особым отношением к авиации, огромной народной любовью к ней.
Занятия в академии начались со строевой подготовки. Прозвучала команда: «Шагом марш», и Антонина в гимнастерке, в строгой юбке, плотно затянутая ремнем, сделала свой первый шаг в строю вместе со стоящими рядом мужчинами.
Строевая подготовка продолжалась в течение трех лет дважды в неделю. Зачастую поверх военной формы на занятиях слушатели надевали противогаз, наган. Головным убором служила буденовка, а шинель тогда еще была на застежках-крючках.
Военная форма очень нравилась Антонине, и дороже ничего из одежды не существует для нее и поныне. Напротив академии на Ходынском поле находился Центральный аэродром Москвы. В то время на нем расположилась авиационная бригада научно-испытательного института Военно-Воздушных Сил Красной Армии. Это был самый крупный в стране авиацентр.
С завистью наблюдали слушатели академии за неповторимым зрелищем, за той авиационной симфонией, которая называется аэродром. Взлетают и садятся самолеты, снуют бензозаправщики, торопятся к своим машинам летчики, инженеры, техники. Группами собираются экипажи, возвратившиеся из полета, и подкрепляя свои слова выразительными жестами, присущими только авиаторам, горячо обсуждают, все происшедшее с ними в полете. Они говорят о дефектах в приборах, поведении членов экипажа, об устранении недостатков в управлении машиной и о многом, многом другом.
Всем слушателям, в том числе и Тоне, хотелось только летать! Но мало хотеть. Страна строила большой воздушный флот, создавала многоцелевую военную авиацию. Увеличивалось и усложнялось вооружение на самолетах, поэтому был необходим не только летный, но и инженерно-технический состав. Отлично понимая это, Антонина безропотно приняла решение комиссии о направлении ее слушателем факультета вооружения. И теперь, сидя на лекциях, она старалась как можно больше узнать по своей специальности.
Начальником академии в то время был А.И.Тодорский, дивизионным комиссаром — Я.Л.Смоленский. Через некоторое время А.И.Тодорский был репрессирован и вместо него был назначен З.М.Померанцев. Все эти люди оставили в душах слушателей неизгладимый след. Их талант, высочайшая культура, личное обаяние и отзывчивость создавали благоприятную рабочую атмосферу в академии.
Взаимное уважение слушателей и профессорско-преподавательского состава, стремление помочь друг другу стали характерными чертами периода, проведенного в академии.
Занятия шли своим чередом. В расписании появлялись новые и новые предметы: теория и конструкция двигателей, теория и конструкция самолетов, эксплуатация самолета и двигателя, стрелковое вооружение самолета, теория стрельбы по воздушным и наземным целям и множество других.
Чаще всего эти предметы изучались в ангарах, и каждый слушатель мечтал оказаться в самолете И-16, который воспринимали как живое существо. Запустить мотор, попробовать нажать гашетку пулемета, полюбоваться приборами, постараться разобраться в них…
Шел 1936 год. В мире было неспокойно. Фашизм поднимал голову. Испания была залита кровью не только своего народа, но и антифашистов-интернационалистов.
В Советский Союз летели самолеты с женщинами и детьми на борту.
В детдом Антонины, который она очень любила и навещала, тоже привезли несколько маленьких испанцев. Когда Антонина встретилась с этими ребятишками, они так запали ей в душу, что она подумывала, не взять ли одного из них на воспитание. Остановила мысль о неоконченной академии, неустроенности в жизни, о будущей работе, которая потребует много сил и времени. Что она сможет дать малышу? Заменит ли ему мать?
Дни в академии были заполнены до краев. От подъема до отбоя теоретические и практические занятия, вечерами — клуб. Тоня с удовольствием принимала участие в работе драмкружка, пела в хоре. Вот здесь-то она и познакомилась с Алешей Никашиным — слушателем самолетного отделения, одаренным боевым летчиком. Он участвовал в воздушных боях на Халхин-Голе, имел боевые ордена. Учась в академии, ухитрялся летать. На втором курсе провел успешные испытания гидросамолета Шаврова, а на третьем — нескольких самолетов Поликарпова.
К Антонине и Алексею пришла настоящая любовь. Они поженились.
Через год у них появился первенец, доставивший им массу хлопот: маме надо было заканчивать академию, условий в общежитии никаких, помощи тоже ждать неоткуда.
Только благодаря Алеше Антонина выстояла. Он делал за нее чертежи и графики, подбирал литературу для курсовых работ. После занятий бежал домой, увозил ребенка на прогулку, а Тоня садилась за учебники.
Наконец, выпускные экзамены позади, академия окончена…
Прием в Кремле вылился в праздник не только для выпускников, но и для всей страны, ведь в строевые части придут инженеры с высшим военным и специальным техническим образованием. Это был первый выпуск Военно-воздушной инженерной орденов Ленина и Октябрьской Революции, Краснознаменной академии имени профессора Н.Е.Жуковского.
На долю этих выпускников в дальнейшем выпало тяжелейшее испытание — защита Родины в годы Великой Отечественной войны, и они вышли из него с честью.
Весной 1937 года капитан Алексей Никашин и лейтенант Антонина Скворцова переступили порог проходной ГК НИИ ВВС, того самого института, который во времена их учебы базировался на Ходынке.
Им предстояла ответственнейшая работа, так как в институте проходили испытания вооружения для наших самолетов Як-1, Як-3 и иностранных, попавших к нам в ходе боев в Испании и на Халхин-Голе. Среди них были английский «Фейри», французский истребитель «Девуатин-510«, имеющий 20-мм пушку, стреляющую через втулку винта, американские «Нортроп», «Райт-Циклон», голландский истребитель «Фейри-Фантом», немецкий «Юнкерс-52».
Знакомясь с образцами иностранной авиационной техники, инженеры и летчики-испытатели обязательно сравнивали ее с нашей. Проводились даже воздушные бои. Но особое внимание они обращали на истребитель Як-1 конструкции Л.С.Яковлева. Это была наиболее легкая, простая по технике пилотирования маневренная машина смешанной конструкции, вооруженная 20-мм пушкой, стрелявшей через вал редуктора, и скорострельным пулеметом. Но в полете вооружение часто отказывало. Испытания его шли ежедневно.
На Антонину и Алексея, проходивших испытательный срок, навалилось сразу множество вопросов.
Всевозможные инструкции, наставления зачастую приходилось изучать прямо на аэродроме.
Но вот все зачеты, собеседования позади. Антонина — инженер по вооружению Як-1 и Як-3, а Алексей — летчик-испытатель этих же самолетов.
Им предстояло решить вопрос вооружения самолетов-инстребителей, их боевой живучести и пушечно-пулеметной мощи.
Антонине на первых порах много хлопот доставлял синхронизатор, от наладки которого зависели безотказность и успех стрельбы.
Старшим инженером ГК НИИ в то время был Марков Иван Васильевич, впоследствии главный инженер ВВС, генерал-полковник инженерно-технической службы.
Иван Васильевич — инженерная совесть, олицетворение высоких качеств инженера и человека, влюбленного в свое дело, в людей и отдавшего им порывы своей души и сердца. Он первым заметил в Антонине Скворцовой талантливого, умного инженера и поручил ей войсковые испытания вооружения большого количества истребителей.
Отладка, настройка синхронизатора каждой машины, проведение наземных и воздушных стрельб.
В ее подчинении находилось много людей: техники, механики, вооруженцы. Некоторые не сразу смирились с тем, что ими командует женщина. Но со временем они увидели в ней бескомпромиссного, грамотного, безукоризненно владеющего своей специальностью инженера, чуткого, эрудированного человека. Нельзя было не заметить, с каким умением и сноровкой она устраняет недочеты, неполадки, обучая этому и своих подчиненных.
Вера в молодого инженера Скворцову росла с каждым днем. Антонина чувствовала огромную ответственность, ведь любое упущение в продуманном ею задании на полет могло привести к отказу оружия или, хуже того, прострелу винта и, как следствие, отказу двигателя и гибели летчика.
В мучительном раздумье, оставаясь один на один с самолетом, на котором отказывало вооружение, Антонина пыталась понять причину отказа. Все это требовало много времени, бессонных ночей, творческого конструкторского подхода и умения убедить инженеров-конструкторов в необходимости доводки оружия.
Время, время, время… Где его взять? С одной стороны, работа, в которую Антонина окунулась с головой, с другой — дети, их было уже двое. Муж тоже требовал внимания. Вот и разрывалась Тоня между работой и семьей, но иначе жить не могла.
С Алешей виделись они теперь редко. Шли интенсивные испытания, в которых были заняты оба. Бывало, встречались только на летной полосе: он уходил в испытательный полет, она возвращалась с войсковых испытаний домой, узнавая мужа по голосу в эфире.
Но однажды им повезло. Был канун 1941 года. Они вместе испытывали новый самолет ЛаГГ-3, созданный С.А.Лавочкиным, В.П.Горбуновым, М.И.Гудковым. Он имел деревянную конструкцию и был вооружен 20-мм пушкой, крупнокалиберным и двумя скорострельными пулеметами. Сложно отлаживалось стрелковое вооружение. Сутками не выходили с тиров, с аэродрома. Отстрел оружия — один из самых, пожалуй, кропотливых и изнуряющих видов испытаний. Усталости почти не чувствовали: на аэродроме вместе, в тире вместе, домой тоже шли вместе.
Антонина Константиновна, вспоминая о прошлом, рассказывала и о комичных случаях.
Как-то стояла суровая, снежная зима. Аэродром каждую ночь заносило снегом, а у ангаров наметало огромные сугробы, которые не успевали убирать. Особенно высокий сугроб вырастал у третьего ангара. Плюнули авиаторы на него, и сколько ни приказывало начальство — Гайдаенко и Дзюба — сугроб оставался на месте и становился все выше и выше. И кто бы мог подумать, что он спасет не одну жизнь. А произошло следующее. У самолета Ла-3 при испытании отказал двигатель, и летчик Юрий Антипов решил сесть не на полосу, где удар был бы не только очень сильным, но даже, может быть, смертельным, а на сугроб. Так и сделал. Самолет цел, летчик невредим.
Сугроб стоит. Через неделю — новый испытательный полет, вновь отказ двигателя, и новая посадка в сугроб! И опять все целы: и самолет, и пилот!
Следующая очередь Алексея Никашина. Производя взлет на совершенно новом типе Ла-5, он почувствовал резкий рывок. Надо же, и здесь отказ двигателя. Помня о сугробе, он дает ногу, доворачивает и буквально плюхается на приангарный сугроб. За находчивость при спасении опытной техники Алексей Иванович Никашин был награжден орденом Ленина.
Летчики шутили: «Хорошо, что лень родилась раньше нас. Убери этот сугроб вовремя, как требовало начальство, еще неизвестно, что было бы. А так три самолета спасены, не иначе как по законам авиационного везения. Из этого сугроба памятник бы сделать на вечные времена, да жаль, что весна на носу…»
Мир содрогнулся от вероломного нападения фашистов на нашу страну. Началась война… Марина Раскова бросила клич женщинам-авиаторам: «Все на борьбу с врагом». Со всех концов страны начали собираться к ней сестры Икара.
В октябре 1941 года Антонина Скворцова была направлена в город Энгельс, где проходило формирование женских авиационных частей, и получила назначение в истребительный полк.
Была поставлена конкретная задача: в самый короткий срок подготовить из среды призванных в армию девушек мастеров и механиков по вооружению, изучить с летными экипажами вооружение. Это было не так-то просто. Девушки, которых нужно было научить, никогда раньше не имели дела с авиационной техникой. За пулеметы, устройства для подвески и сбрасывания бомб, прицелы ответственность лежала только на мастере по вооружению. Откажет оружие — погибнет экипаж, не сбросят бомбы — сорвется боевое задание. Трудно учить, но тяжело и учиться. Однако огромное желание учителей и учениц поскорее отправиться на фронт, обоюдное терпение и упорство, умение помогать друг другу сделали свое дело.
Пришла зима — холодная и вьюжная. В дни боевых вылетов надо было обеспечивать вооружением самолеты по два-три раза в день; пополнить боекомплект для пулеметов, зарядить оружие, подвесить бомбы, да еще залить горячую воду в двигатели. Моторы самолетов Як-3, которые обслуживали девчата под командованием Антонины Скворцовой, были водяного охлаждения. Несложно представить себе, сколько они доставляли хлопот. Воду, как и бомбы, подвозили к — самолету на салазках, точь-в-точь как на картине В.Перова «Тройка». Пока зальют водой моторы, подвесят бомбы, нежные женские руки покрываются ледяной коркой. Бывало и похуже — оставалась девичья кожа на стволах пушек и пулеметов, а то и на поверхности бомб. В перчатках с вооружением было работать невозможно, так как настройка его требовала осторожности, высокой чувствительности. По нескольку раз в день, если не было боевых вылетов, Антонина поднималась в воздух вместе с летчицами, чтобы обучить их стрельбе по цели, ведению воздушных боев, бомбометанию.
Из Красного Кута, где находилось летное училище, по просьбе Антонины Константиновны был прислан двухместный самолет Як-7 для буксировки конуса. Летчиком на нем был Ванечка Иванов, краснощекий, голубоглазый, скромный юноша. Ну и доставалось ему от девчат, которые в короткие минуты отдыха беззастенчиво шутили над ним. Чего только ни придумывали. Но Ванечка прощал им все, отлично зная, как тяжело достается им служба.
— Пусть посмеются, все легче на душе будет, — с нежностью говорил он Антонине Константиновне.
Одного он только боялся: погибнуть не в бою с врагом, а от прелестных ручек своих учениц. Но молчал. От зари до зари кружил с конусом в зоне стрельб, помогая им в совершенстве овладеть стрельбой из пушек и пулеметов. Как правило, в задней кабине находилась и Антонина Константиновна, корректировала огонь. Однажды при дозаправке горючим она обратила внимание на необычную бледность своего пилота.
— Убьют ведь, не дадут расквитаться с фашистами, — невесело улыбнулся Ваня, — подходят так близко, что еще немного, и конец.
Пришлось вдвое удлинить фал, буксирующий конус, а девчат предупредить, чтобы не издевались над единственным мужчиной в их части.
Вскоре у летчиц появился новый объект для разрядки. Командование дивизии прислало для проверки в 586-й женский истребительный полк прославленного летчика-испытателя Героя Советского Союза Дзюбу Ивана Михайловича. Что тут началось! В один миг были сорваны сушившиеся на улице предметы женского туалета, прибрано в казарме, где жили девчата и где пришлось остановиться проверяющему, так как другого места для ночлега просто не было. Девчонки к вечеру расходились, озорно перемигивались. «Ну и достанется сегодня Дзюбе», — подумала Антонина.
И действительно, с наступлением ночи, когда все уже улеглись, Иван Михайлович потихоньку вошел в казарму, снял унты и, не раздеваясь, улегся на нары, отгороженные от остального помещения ширмой. И тут началось:
— Девчата, а ведь наш герой не женат, — проговорили в одном углу.
— Ну и что? Выберем ему невесту, вон нас сколько. Только кого? — ответили в другом.
— Ту, которая первой из нас собьет или протаранит фашиста, — отозвались в центре казармы, — и чтобы была умной, красивой.
— А я никому его не уступлю, он будет мой, — Девушки прыснули. Иван Михайлович Дзюба завозился на нарах, то ли давился от смеха, то ли злился. А те не унимались:
— Товарищ майор! Не трогайте меня, — басом заорал кто-то. Все захохотали.
Мила Казаринова, начальник штаба, сделала им замечание. На минуту воцарилась тишина. И снова:
— Миленький, как долго я ждала тебя, — с томностью проговорил чей-то голос.
И тут Дзюба не выдержал, схватив под руку подушку с одеялом, подхватив унты, он выскочил в холодный коридор, где и провел остаток ночи.
— Ухожу! — закричал он, увидев рано утром Скворцову. Стоило большого труда уговорить его остаться.
А девчата как ни в чем не бывало деловито становились в строй. Выслушивая строгие наставления майора по проведению воздушных и наземных стрельб, они еле сдерживали улыбки, вспоминая прошедшую ночь. Их полку вменялось в обязанность не допустить вражеские самолеты к Саратову. В ежедневных воздушных боях летчицы отражали налеты фашистов. В одной из таких схваток Валерия Хомякова сбила огромный фашистский бомбардировщик «Юнкерс-88», несший на своем борту смертельный груз для жителей города. Хваленые фашистские асы не смогли защитить бомбардировщик от меткого огня девушки. Вся дивизия узнала о ее подвиге. Она же говорила, что сбили самолет все те, кто готовил его к бою, вооружал, кто научил ее стрелять и вселил в нее мужество.
Девчата смеялись:
— Вот и нашли невесту Дзюбе, подходит по всем параметрам: и красива, и смела, и умна.
Кто его знает, что было бы, если бы не война, которая расстроила не одну судьбу. Не встретились больше Дзюба с Хомяковой. Она погибла в одном из ночных боев при таране самолета противника. Ушла, не дожив, не долюбив, не долетав…
Вскоре Антонина со своими ученицами оплакивала новую утрату: погибла талантливая летчица-экспериментатор, ас Рая Беляева, которую все любили за доброту, озорной веселый характер.
Страна несла большие потери, готовилась к Сталинградской битве.
Эскадрилью лучших летчиц, техников и механиков откомандировывают в 437-й истребительный полк 8-й воздушной армии.
Антонина Скворцова с болью в сердце прощается с девушками, ставшими для нее родными: Катей Будановой, Лилей Литвяк, Клавой Нечаевой, имена которых впоследствии будут написаны на знаменах в зале воинской славы на Мамаевом кургане. Они и сейчас живут в названиях улиц, площадей, школ.
Так и шло время: учила Антонина подчиненных, вооружала, готовила с ними самолеты к бою, провожала и встречала экипажи, делила с однополчанами все тяготы военной жизни, а в сердце занозой сидела мысль о сыновьях, оставшихся без родителей, о муже, испытывающем на одном из тыловых аэродромов новые самолеты, ежеминутно рискующем своей жизнью.
Как они там? Придется ли им собраться всем вместе? Когда это будет?
Однажды в середине июня 1943 года на разборе полетов Антонина почувствовала какую-то гнетущую тишину. Все сидели молча, пряча от нее глаза.
— В чем дело? — спросила она начальника штаба.
— Срочно вылетайте в Москву, самолет ждет, — ответила та, не добавив больше ни слова.
Уже находясь в самолете, который уходил к Москве, она мучительно ломала себе голову над вопросами: «Что случилось? С кем? Дети? Алеша? Неужели Алеша? Но он ведь сильный, мужественный, опытный. Из стольких критических ситуаций выходил победителем, воевал на Халхин-Голе, участвовал в парадах на самолетах Сухого…»
А когда Ли-2, сделав круг над Центральным аэродромом Москвы, пошел на посадку и она увидела на краю аэродрома скученность машин и людей, то поняла: погиб Алеша…
Похоронили его с почестями на Новодевичьем кладбище в Аллее прославленных летчиков.
Много Тоня видела смертей — гибли друзья на фронте в бою с врагом — и как-то забыла, что здесь, в тылу, тоже шел свой, смертельный бой.
Когда немного успокоилась, узнала подробности смерти мужа. Алексей Никашин испытывал самолет конструктора Гудкова «Советская кобра», изготовленный из дельта-древесины, сильно утяжеленный, но с маломощным для такой массы двигателем.
В одном из полетов Никашина самолет никак не хотел отрываться от полосы. Летчик пять раз поднимал его, наконец, он взлетел над землей на предельно малой скорости и как бы замер на мгновение. Алексей. решил плавно, «блинчиком» развернуться на аэродром. Но при развороте вышел на закритические углы, сорвался в штопоре, перевернулся, ударился о землю и взорвался. И не стало талантливейшего летчика-испытателя, инженера-подполковника Никашина Алексея Ивановича.
Это она узнала потом, а время похорон помнила отрывочно: вызов в Москву, весть о гибели мужа, прилет малолетних детей из Кольцова, что под Свердловском, где они находились в семье знакомого врача.
Кольцово — это знаменитый аэродром, где формировалось будущее реактивной авиации. Там погибли первые летчики-реактивщики Бахчиванджи и Груздев. В свой полк Антонина больше не вернулась. Ее вновь направляют в ГК НИИ ВВС, в тот же отдел, в котором она работала до войны. Здесь шли испытания и отработка вооружения на самолетах Як-3, Як-7, Су-9.
И днем, и ночью аэродром разговаривал голосами двигателей. Но только тяжелые тучи прижмут самолеты к земле, в беседу вступало стрелково-пушечное вооружение тира.
Уходили прочь сутки, недели, месяцы, а дел все прибывало, работали даже в выходные. Часто после выходного дня экипажи заставали у себя в летной комнате спящих в самых неудобных позах вооруженцев. Но редкие свободные минуты Тоня всецело отдавала детям, а ночью, уложив их спать, садилась за чтение.
С нетерпением читала каждое письмо от боевых подруг. Антонина радовалась их успехам, горевала, получив известие о гибели кого-либо из однополчан.
С фронта стали поступать тревожные сигналы, что наши снаряды не пробивают броню фашистских самолетов. По требованию руководства института летчики пригнали с линии фронта трофейную технику: Me-109, ФВ-190, «Юнкерс-88» и даже «Раму».
Целый месяц днем и ночью в яме на территории аэродрома шел обстрел этих самолетов из 20- и 37-мм пушек. Жалобы не подтвердились, все снаряды пробивали броню.
Война отодвигалась все дальше, жестокие бои шли уже на территории врага. Теперь, когда Победа была не за горами, терять людей было особенно тяжело.
А здесь, в тылу, Антонина была свидетелем штурма первого звукового барьера. Нужно было добиться скорости 1200 км/ч, а не удавалось достичь и 1000.
У реактивной техники обнаружились затяжные «болезни» — «бафтинг», «обратная реакция по крену», «валёжка», «затягивание в пикирование» (причина гибели Бахчиванджи) и самая коварная — «флаттер». Почти каждая уносила людей и самолеты, Тоня теряла лучших друзей, но штурм скорости и высоты продолжался.
С появлением реактивных самолетов активизировалось создание новых типов вооружения, доставивших немало сложностей вооруженцам. Им приходилось очень много и напряженно работать, причем только в нелетное время.
Особые хлопоты доставил пневмоспуск для 37-мм пушки. Необходимо было в течение двух суток дать заключение о его пригодности. 48 часов без сна и отдыха трудились вооруженцы, но задание было выполнено. За этот подвиг Антонина и ее подчиненные были награждены орденами и медалями.
Закончена война с фашистской Германией, самая кровавая и жестокая в истории человечества. А на испытательном аэродроме продолжались бои за скорость, высоту, тягу и новое вооружение.
Дел у Антонины было хоть отбавляй. Но она успевала всюду — на службе и дома. Вернулись с фронта ее сослуживцы: капитан Ольга Ямщикова и старший лейтенант Валентина Петроченкова-Неминущая.
По законам аэродромного братства Антонина взяла к себе О.Ямщикову, потерявшую на фронте мужа, и попыталась помочь ей с работой. Но неудачи преследовали Ольгу, ее никак не хотели брать в ГК НИИ летчиком-испытателем. Проходили дни, недели, месяцы… Подруги уже не верили в успех, но благодаря решительному вмешательству И.М.Дзюбы (того самого, который когда-то побывал в истребительном полку Антонины Скворцовой) лед тронулся. Ямщиковой назначили день проверки техники пилотирования и сдачи зачетов.
Начальником летного отдела был тогда Проша-ков Афанасий Петрович, Афоня, как в шутку звала его Ольга Николаевна. Он оказался ярым противником того, чтобы летчиками-испытателями его отдела были «бабы». Придя к самолету, на котором должна была лететь Ямщикова, и будучи совершенно уверенным в ее провале, он решил разыграть спектакль. Едва Ольга, надев парашют, ступила на крыло самолета, как Прошаков под громкий смех присутствующих сделал глубокий реверанс и протянул ей руку, приглашая в кабину, и сказал:
— Прошу, мадам!
К радости Антонины, находящейся тут же, Ольга не растерялась. Стоя на крыле с висящим за спиною и бьющим под коленками парашютом, она ответила ему изящным реверансом и энергично заняла кабину.
Весь проверочный полет Ямщиковой, проходящий над аэродромом на глазах у сотни мужчин, был воспринят как Песнь высоты. Сам же Прошаков, не сказав ни слова Ольге, написал несколько слов генералу Благовещенскому с просьбой о зачислении ее в личный состав института. Так решилась судьба Ямщиковой, занявшей место в небе Родины наравне с мужчинами-испытателями.
Теперь ее жизнь шла параллельно с жизнью Антонины Скворцовой. Они поддерживали друг друга теплом своих сердец в тяжелые минуты жизни.
Почти одновременно ушли на заслуженный отдых три подруги, три сестры Икара, как я часто называла их. Теперь я вижу их в домашней обстановке, когда прихожу к ним в гости.
Они очень похожи: короткие прически, военная выправка, Ольга и Антонина даже припадают обе на левую ногу: Ольга получила ранение в одном из воздушных боев с фашистским стервятником, Антонина — при бомбежке немцами аэродрома. Раны эти в непогоду болят, ноют, но я ни разу не слышала жалоб от подруг.
Заботы о детях и внуках отнимают все свободное время, и хотя они живут в одном доме, на одной площадке, встречаются далеко не каждый день.
Я любила наблюдать за ними, когда они бывали вместе. Заберутся на диван, тесно прижмутся друг к
дружке и начинают: «А помнишь, Лёля? А помнишь Валя? Ты не забыла Ольга?»
— О чем это мы говорили при первой встрече, девочки?
— О полетах, о нашей летной жизни.
Я тихонько сидела напротив, наблюдала, слушала и представляла их молодыми, полными сил и здоровья. Три красивые женщины — две летчицы и инженер по вооружению — занимались в годы войны совсем не женским делом — защищали Родину, ежедневно бросая на карту молодость, радость, любовь, жизнь. Ничто не сломило их — ни ранения, ни потери близких и родных людей.
Сидят передо мной прекрасные русские женщины, способные на любой подвиг. Ничего, что они отошли от любимой авиации. Всему свое время. Каждая и сейчас нашла нужное для себя и окружающих дело.
Антонина Константиновна Скворцова воспитывает правнуков.
Валентина Абрамовна Петроченкова-Неминущая стала художником-декоратором. Создает предметы домашнего обихода из дерева, корней. Увлекается вязанием, в прекрасные вещи вкладывает частицу своего душевного тепла и одаряет им людей.
Ольга Николаевна Ямщикова несколько лет работала над книгой воспоминаний, которая осталась неоконченной… Жизнь оборвалась на вдохе, не смогла Ольга прожить без неба.
Я чувствовала, что они видят во мне самих себя в молодости. Замечала, как стараются оградить меня от ошибок, неудач, сделать сильнее.
Я хотела быть похожей на них, не всегда это получалось, но я твердо знаю — не будь их рядом со мною, мне не удалось бы продлить их автограф в небе.
Еще 17 лет назад, делая только наброски к этому очерку, я была убеждена, что, рассказывая о них, я рассказываю о всех женщинах-воинах, которые, еще в юности породнясь с небом, остались ему верны навсегда.
Их жизнь — подвиг. Подвиг во всем: в отношении к людям, делу. Мне выпало великое счастье встречаться со многими летчицами, дружить с ними, ни на что не претендуя, желая одной радости — быть рядом, познавать победительный и трагический, полный надежд и устремлений бег их жизни.
Я часто отрывалась от рукописи, когда писала о О.Н.Ямщиковой, В.А.Неминущей, А.К.Скворцовой, ощущая себя бессильной передать людям глубину их мыслей, своеобразие мировоззрения. Но потом вновь возвращалась к своим очеркам, потому что хотела, чтобы читатели поняли главное в жизни моих героинь, то, ради чего они жили и сражались.
Спасибо вам, дорогие мои женщины, за жизнь, «в бою спасенную когда-то», за высоту, на которую вы подняли и меня.
Использованные материалы:
Оставьте свой отзыв